И тут Грэм, долговязый и нескладный, вразвалочку вышел на сцену с дурацкой ухмылкой, адресованной какой-то девице, с которой он даже ни разу не разговаривал, и каким-то образом умудрился заполучить роль. Впрочем, кроме него самого, это никого не удивило. В его жизни нечто подобное происходило регулярно. Не прилагая к тому никаких усилий, он то оказывался в составе школьной сборной по очередному виду спорта, то попадал на доску славы, а уж почетных званий от «Гордости команды» и до «Образцового гражданина» у него набралась целая коллекция. Хотелось ему того или нет, он всегда был везунчиком.
Настал день премьеры. Грэм, облаченный в слегка тесный ему костюм, со слезящимися от света рампы глазами, прилежно отыграл свою роль. После спектакля он намеревался пригласить исполнительницу роли Аделаиды на весенний школьный бал, но чем ближе к концу подходил спектакль, тем больше таяла его уверенность. Впрочем, как оказалось потом, сделать это ему все равно не светило. Отец одного из его одноклассников подыскивал нераскрученного исполнителя на роль юного волшебника в своем фильме. Роль была небольшой, но по сюжету его персонаж заставлял возлюбленную главного героя усомниться в крепости своих чувств к нему. После спектакля он поймал Грэма и предложил прийти на кинопробы. Его родители, как и он совершенно не подозревавшие, что будет, если он получит эту роль, согласились, считая это неплохим шансом, любопытным опытом, который, возможно, пригодится ему для поступления в колледж, а если дело выгорит, поможет и оплатить учебу.
Впоследствии все журналы описывали его вознесение на голливудский олимп в таких терминах, как будто он был персонажем комикса. Он, по их выражениям, «вынырнул из мрака безвестности», «вспыхнул на голливудском небосклоне стремительным метеором», «как торнадо ворвался в кинематограф». Впрочем, примерно так он себя и чувствовал. Играть ему на удивление понравилось, мир Голливуда поначалу казался захватывающим и увлекательным по сравнению с серыми школьными буднями.
Только вот никто не предупредил его, что обратной дороги из этого мира нет. По правде говоря, сейчас это казалось ему вполне очевидным, настолько само собой разумеющимся, что он мог бы и сам об этом догадаться, но пер вое время все набирало ход так медленно, словно бы нехотя, что напоминало никак не полет метеора, а скорее полет кувырком с горы. И, как большинство персонажей комиксов, он, когда почва ушла у него из-под ног, еще на некоторое время завис в воздухе, дрыгая ногами, в надежде, что не упадет, если продолжит бежать.
Он и не представлял, что ему будет так одиноко. Нет, он был вечно окружен агентами, менеджерами, режиссерами, партнерами по съемкам, преподавателями и костюмерами, пресс-секретарями, стилистами и консультантами по имиджу. Но все они казались ему какими-то ненастоящими и, стоило прозвучать команде «Стоп! Снято!», улетучивались, точно призраки. Он пытался не терять связи со школьными друзьями, но в их отношениях произошла какая-то неуловимая перемена. Они не понимали, как с ним теперь себя вести на этой незнакомой территории, не нанесенной ни на одну карту. Слишком далеко оторвался он от их мира, в котором надо было возвращаться домой не позже определенного часа, исправно делать домашние задания и ходить на тренировки по футболу. Когда же он прекратил предоставлять им свой дом в качестве плацдарма для вечеринок, то никаких других причин встречаться друг с другом у них не осталось.
То же самое было и с новыми друзьями, с которыми он знакомился на разнообразных тусовках и приемах, и с девушками, с которыми он знакомился вообще везде. Прежде все хотели с ним общаться, потому что он был забавный и умел веселиться, а самое главное – на самом деле был хорошим парнем. Теперь же он превратился в человека, с которым все хотели общаться, потому что он был красавчик и знаменитость и у него был роскошный дом или потому что им тоже хотелось того же и они думали, что он может помочь им всем этим обзавестись.
Поэтому, когда не было съемок, он сидел дома и читал подряд все сценарии, которые присылал ему его агент, пытаясь заполнить чем-то свои дни. На вечеринках он появлялся лишь изредка, обычно для того, чтобы познакомиться с каким-нибудь новым модным режиссером или сценаристом, о котором слышал много хорошего, а когда неизбежно появлялись вездесущие папарацци, мрачно улыбался и при первой же возможности старался улизнуть. Он читал столько книг, сколько не читал за все время учебы в школе. Он заказывал столько пиццы, что хватило бы накормить небольшой город. Он до одурения резался в компьютерные игры. Он завел себе поросенка и бо́льшую часть времени проводил в его компании у бассейна.
А потом его имейл случайно попал к ней.
Так он открыл для себя возможности Интернета. В его анонимности было что-то пьянящее. Внезапно его прошлое превратилось в чистый лист. Она знала о нем не больше, чем он о ней. Он перестал быть Грэмом Ларкином и превратился просто в GDL824. За этой безликой аббревиатурой мог скрываться кто угодно, сотня самых разнообразных семнадцатилетних подростков: как страстный любитель футбола, так и чемпион по шахматам, как хулиган, тайком покуривающий в кустах за школой, так и вундеркинд, перемахнувший через несколько классов и учащийся на втором курсе медицинского колледжа. Он с одинаковым успехом мог быть коллекционером бабочек, бейсбольных наград или разбитых девичьих сердец. Он мог быть фанатом рок-звезд, звезд тенниса или бесчисленных звезд на ночном небе. Он мог быть фанатом Грэма Ларкина, если уж на то пошло.
Словом, он мог быть кем угодно.
Вот уже несколько недель, с тех пор как началась подготовка к съемкам его нового фильма – на сей раз ему предстояло играть в мелодраме, чтобы продемонстрировать свои таланты в амплуа романтического героя, – он пытался сосредоточиться на студии в Лос-Анджелесе. Однако мыслями он был на другом конце страны. После того как она обмолвилась, что живет в штате Мэн, Грэм поймал себя на том, что с жадным любопытством читает обо всем, что с ним связано, как будто это была какая-то экзотическая страна.
«А ты знаешь, что официальная ягода штата Мэн – черника? – написал он ей однажды ночью. – И самое главное, что официальный десерт штата – вупис?»
«Я понятия не имею, что такое этот твой вупис, – написала она тогда ему в ответ. – А я работаю в кондитерской. Так что мне кажется, ты его просто выдумал».
«А вот и не выдумал, – ответил он. – Я вообще представлял себе, что во всех городах Мэна тротуары вымощены вуписами».
«Только не у нас в Хенли», – ответила она, и он почувствовал себя замурованным в шахте рудокопом, которому в кромешной тьме вдруг забрезжил еле уловимый лучик света.
Всего за несколько дней до этого ассистентку, отвечавшую за выбор места для натурных съемок, уволили с треском, когда выяснилось, что Северная Каролина, где по графику они должны были снимать в июне, подверглась налету саранчи. Узнав, что она умудрилась прохлопать нашествие крылатых тварей, как часы повторяющееся каждые тринадцать лет, режиссер пришел в бешенство, Грэм же тайно потирал руки.
Он предложил перенести съемки в Хенли, подчеркнув, что там имеется все, что им необходимо: сувенирные лавки, живописная бухта, каменистый пляж. Он расписывал этот городок так, будто сам неоднократно там бывал. На самом деле в последнее время он настолько часто о нем думал, что у него в самом деле было такое ощущение.
