(Я – тот, который без перьев.)
8
Когда она наконец появилась на пляже, Грэм пребывал за миллион миль отсюда. Он прокручивал в голове текст своей роли к завтрашним съемкам. Это был пылкий монолог, который его герой произносил, уйдя с отцовских похорон и направляясь к тому самому месту, где тот погиб, старой рыбачьей лодке под названием «Юркая рыбешка». Но слова ускользали, точно их сносил океанский ветер.
Он перебирал гладкие камешки, покрывавшие пляж, так непохожий на белые пески Калифорнии, когда услышал за спиной ее шаги. Весь подобравшись, он обернулся.
– Привет.
Он вскинул на нее глаза и вновь отвел их в сторону. От чего-то ему трудно было смотреть на нее, хотя ничего другого ему сейчас не хотелось так сильно. Все вокруг было серое – деревья, скалы, небо, даже свинцового оттенка вода, – и посреди всего этого стояла Элли, с ее рыжими волосами и в белой футболке, в джинсовой юбчонке и резиновых шлепанцах. Это, в сущности, была самая банальная в мире картина – девушка на берегу моря, – но почему-то у Грэма было такое чувство, как будто он смотрит на солнце.
– Ну как, удалось найти сокровища? – поинтересовалась она, кивнув на камень, который он держал в руке, и когда Грэм разжал пальцы, чтобы взглянуть на него внимательнее, то понял, что в самом деле нашел сокровище. К его изумлению, находка оказалась в форме сердца. Щеки у него вспыхнули, и он сунул камешек в карман, слегка покачав головой. Если бы он показал ей каменное сердце, она решила бы, что он подбивает к ней клинья. Подумала бы, что он ничем не отличается от своих персонажей в кино.
– Не хочешь прогуляться? – грубовато спросил он.
Она кивнула, и они двинулись вдоль берега, оскальзываясь на камнях. Оба молчали, но это молчание не было неловким, а шум волн обеспечивал необходимое звуковое сопровождение. Элли шла на полшага впереди него, и он гадал, куда она их ведет. Неровные голыши шатались под ногами, и Грэм то и дело спотыкался. Когда он в очередной раз чуть не потерял равновесие, на лице Элли мелькнула мимолетная улыбка.
– Дурдом какой-то, – сказал он. – И вы считаете это пляжем?
– Наверное, мы здесь просто более жизнестойкие, – ухмыльнулась она.
– Ты намекаешь на то, что все калифорнийцы – неженки?
– Про всех калифорнийцев я ничего не говорила, – возразила она. – Я имела в виду исключительно тебя.
Грэм рассмеялся:
– Ну да, логично. Но все-таки когда мы выберемся на твердую землю?
Элли махнула рукой, и Грэм увидел впереди тонкую ленту тропинки, тянущуюся вдоль небольшой набережной на дальнем конце пляжа. Она вывела их в рощицу, и через несколько минут они вынырнули на пустынную дорогу.
– Ты что, задумала меня убить? – поинтересовался Грэм, оглядев безлюдную улицу с разбитым асфальтом и покосившимися деревьями.
– Только если ты и дальше будешь задавать так много вопросов, – ответила она, и они зашагали по дороге, стараясь держаться обочины, усыпанной гравием.
– Нет, серьезно, куда мы идем?
Элли покосилась на него.
– Мы идем на поиски, – ответила она таким тоном, как будто это было нечто само собой разумеющееся.
– На поиски, – эхом отозвался он. – Мне это нравится.
– Как Дороти, когда она пыталась найти дорогу из страны Оз обратно домой.
– Или как Ахав, бороздивший моря в погоне за белым китом[5].
– Именно, – подтвердила она. – Только мы охотимся за вуписами.
– А-а, – протянул Грэм с довольным видом. – Значит, ты все-таки поверила в их существование?
Элли покачала головой:
– По-прежнему сомневаюсь. Но если их где-то и можно найти, то только здесь.
Он уже готов был спросить, где это «здесь», но тут они вышли на развилку. Дорога внезапно стала более оживленной, и впереди показалась череда строений – магазин товаров для дома и сада, агентство недвижимости, компания по продаже подержанных машин, и посреди всего этого здание такого ядерно-розового цвета, какой ему в жизни до сих пор видеть не доводилось. Примыкающий к зданию дворик был уставлен столиками, над каждым из которых торчал веселенький зеленый зонтик, а на крыше красовалось гигантское ванильное мороженое в вафельной трубочке, увенчанное солнцезащитными очками.
– «Кондитерский рай», – сказала Элли, величественно поведя рукой в направлении розового здания.
– Разве это не ваши конкуренты?
– На дворе лето, – пожала плечами Элли. – Поверь мне, покупателей хватит на всех.
– Что-то я нервничаю, – пошутил Грэм, когда они шли по парковке. – А вдруг у них нет вуписов?
– Я практически не сомневаюсь, что их там нет, – сказала Элли. – Говорю же тебе, никаких вуписов не существует.
– А вот и существуют, – уперся он. – Они – официальный десерт штата Мэн.
– Это ты так говоришь.
Перед самой дверью Грэм остановился.
– Может, поспорим на деньги? – спросил он, но улыбка тут же сползла с ее лица, и он понял, что сказал что-то не то. – Или не на деньги, а на что-нибудь другое, – добавил он поспешно. – В общем, давай заключим пари.
К немалому облегчению Грэма, ее лицо снова прояснилось. Он вспомнил письмо, которое она послала ему несколько месяцев назад, практически сразу же после того, как они начали переписываться. В письме было что-то про летний поэтический курс, на который ей до смерти хотелось поехать.
«Так за чем же дело стало?» – написал он тогда, но едва нажал кнопку «Отправить», как понял, какой получит ответ, и от стыда у него запылали щеки.
Ответ пришел очень скоро.
«У меня нет денег, – написала она. – Тебе не кажется, что это самая дурацкая на свете причина? Я должна придумать способ найти эти деньги, потому что иначе всю жизнь буду себя ненавидеть за то, что не попала на него из-за такой идиотской причины».
Она считала, что он поймет ее, потому что ему семнадцать, а у какого семнадцатилетнего нет проблем с деньгами? Он уже не помнил, что тогда ответил ей, и теперь ему очень хотелось узнать, чем все закончилось, нашла ли она эти деньги. Он очень надеялся, что нашла.
Странное это было ощущение – привязывать обрывки их переписки к девушке, которая сейчас стояла перед ним, прикреплять эти разрозненные подробности к человеку, точно пуговицы к рубашке.
Элли по-прежнему смотрела на него, подняв брови.
– На что будем спорить? – спросила она, и Грэм на миг задумался.
– Если у них есть вуписы, ты поужинаешь со мной сегодня вечером.
– Какое-то не очень серьезное наказание для проигравшего, – сказала она. – Вообще-то, я сама подумывала, как бы заставить тебя пригласить меня на ужин.
Грэм невольно ухмыльнулся. Он поймал себя на том, что перебирает в уме всех девушек, с которыми встречался за последние несколько лет, девушек, которые сидели у телефонов в ожидании звонка от него и дулись, если он не звонил. Даже те из них, которые при первом знакомстве в тренажерном зале или в магазине производили впечатление нормальных, все равно нещадно красились или напяливали туфли на убийственно высоком каблуке, когда он наконец приглашал их на свидание; они соглашались со всем, что бы он ни сказал, и смеялись, даже если он не говорил ничего смешного, и ни одна из них – ни единая – ни разу не сделала такого безапелляционного заявления, как только что Элли.
