— Кто т-такой Андрюша? — неожиданно гладко
произнес Белкин, глядя в разные стороны.
— Андрюша — это Андрей Иванович Папаскин, за которым
тебе нужно было следить.
— А!
Кудесников оставил последнюю реплику без внимания и вновь
обратился к Марине:
— Полагаю, я смогу выяснить истину, но после
вмешательства Белкина на выяснение уйдет чуть больше времени, чем можно было
предполагать.
— Нет-нет! — испуганно воскликнула Марина. —
Не надо ничего выяснять! Я и так чувствую себя омерзительно из-за того, что
заподозрила Андрюшу в неверности. Продолжать за ним слежку было бы нечестно.
Нужно все прекратить.
— Но это неправильно, — возразил Кудесников и тут
же понял, что любые его доводы будут неверно истолкованы. Марина решит, что он
не хочет потерять работу и поэтому настаивает на продолжении расследования.
— Нет, это правильно, — твердо ответила
она. — Я совершила ошибку и должна немедленно ее исправить. Сейчас я отдам
вам деньги, и все. Мы расстанемся. Я вам очень благодарна, Арсений. И вам,
Вениамин.
При слове «деньги» глаза Белкина зажглись алчностью, и
Кудесников подумал, что лучше было бы накормить его плотным завтраком. Голодный
человек способен вызвать жалость, а это сейчас совершенно ни к чему. Клиентка
расплатилась с Белкиным давно и сполна.
— Значит так, — заявил Арсений, когда хозяйка
вышла из комнаты. — Расследование прекращено, а ты, стало быть, уволен.
— В-вы то-то-то… Вы тоже.
— Очень остроумно. Твоим остроумием хорошо занозы из
пальцев выковыривать.
Белкин достал из кармана смятую бумажку, ручку и быстро
написал: «Не прогоняйте меня. Я вам еще пригожусь».
— Для чего это? — мрачно спросил Кудесников,
брезгливо возвратив бумажку. — Тоже мне, колобок. На кой черт ты мне
сдался? Даже мой кот приносит больше пользы, чем ты.
Белкин приуныл. Вернее, это Арсению так показалось. Потому
что судить о чувствах человека, который смотрит непонятно куда и всегда держит
губы плотно сжатыми, весьма сложно.
Когда Марина возвратилась в комнату с конвертом в руках, он
ее предупредил:
— Считаю, что вы зря бросаете начатое на полдороге. Так
нельзя. Пока я не могу с уверенностью сказать, в чем суть дела, я продолжаю
работу. Иначе это не результат. Вдруг потом выяснится…
Марина не дала ему договорить. Она провела перед собой в
воздухе рукой воображаемую черту и отрезала:
— Нет. Я не хочу. Если Андрюше плохо работается дома…
Что ж. Пусть.
— Святая женщина, — пробормотал Арсений, засовывая
конверт в карман. Потом наклонился к ней и вполголоса спросил, указав глазами
на Белкина: — Послушайте, где вы его взяли?
— Нашла по объявлению в газете.
— Интересно, что он там написал? — пробормотал
Арсений. — Гоните его в шею.
Дав столь ценный совет, он извлек Мерседеса из-под стола,
взял его на руки и удалился, тепло попрощавшись с хозяйкой и проигнорировав
Белкина.
Очутившись на улице, он поднял лицо вверх и закрыл глаза.
Солнце лизнуло его горячим языком, и Арсению вдруг неожиданно остро захотелось
подставить ему не только щеки, но и грудь, и спину. Лежать на пляже, пересыпая
руками песок… А что? Неотложных дел у него сейчас нет, да и ехать далеко не
обязательно. Можно позвонить маме и попросить ключ от дачи, тем более что сама
она в этом году решила остаться в городе.
Поддавшись порыву, он набрал знакомый номер и, услышав
родной голос, немедленно выложил все что лежало у него на сердце. Однако, к его
искреннему изумлению, родная мать, услышав о его планах, мгновенно обрубила
крылья прекрасной мечте. «Нет!» — решительно заявила она.
— Как это — нет? — возмутился сын. — Ты
отказываешь своему единственному ребенку в такой малости?! Я ужасно устал,
выводя на чистую воду всяких негодяев. И теперь хочу понюхать примулы,
погоняться за бабочками и пожевать траву с твоих грядок!
— Дорогой мой, это совершенно невозможно. Решительно.
Кроме того, в этом году я не сажала ни цветов, ни петрушки…
Неожиданно Арсения осенило:
— Да не поселила ли ты на своей даче какого-нибудь
типа? Твоя жалость не знает пределов, а сердобольность граничит с
помешательством! Твой очередной хахаль?
— У меня нет хахалей! — возмутилась трубка.
— А этот тип с выступающими верхними зубами? Любитель
Брамса и кровяной колбасы? С которым ты познакомилась в консерватории? Так и
кажется, что сейчас он бросится на тебя и закусает до смерти. Особенно страшно,
когда он начинает хохотать. Мне он сразу показался опасным.
— Арсений, не болтай ерунды! На даче никого нет. Кроме
того, я сейчас встречаюсь с другим человеком. Мы познакомились в планетарии…
— В планетарии?
— Только не говори мне, что он может оказаться
лунатиком, который по ночам ворует ложки из буфета! Эти твои глупые шуточки
портят мне настроение.
— Если на даче никого нет, тогда я тем более не
понимаю, какого черта мне нельзя там поселиться? Есть только одно объяснение.
Ты убила любителя Брамса и закопала его под окном спальни. А сверху насажала
анютиных глазок.
— Хорошо, я подумаю, — задушенным голосом ответила
мама. — Позвоню тебе завтра.
Отключившись, Арсений стукнул мобильником себя по лбу.
Что-то в ее голосе было такое… Подозрительное. С самого детства он ненавидел
секреты. Он хотел знать про всех все. Это давало ему ни с чем не сравнимое
ощущение контроля над жизнью. Когда он вырос, то понял, что ощущение это
ложное, но привычка выяснять все и до конца осталась с ним навсегда.
Поэтому вместо того чтобы спокойно дожидаться завтрашнего
звонка, любящий сын предпринял маленькое частное расследование. Недолго думая,
он позвонил материной близкой подруге, с которой та делилась всем на свете и на
которую Арсений оказывал поистине гипнотическое действие. Вероятно, никогда
прежде она не встречала таких наглых и одновременно таких обаятельных мужчин.
— Вера Ивановна, — лисьим голосом сказал он, тепло
поздоровавшись. — Вы должны рассказать мне, что случилось с загородным
домом моей матери в Соснах. Что там происходит?
— А что происходит? — притворно удивилась та.
Впрочем, притворство было жалким. — Просто Людочка в этом году решила туда
не ехать, потому что ведь нельзя же каждый год в одном и том же месте отдыхать.
Кроме того, делать там летом совершенно нечего. Пруд обмелел, ягоды в соседнем
лесу повыродились, грибов из-за жары почти нет…
— Ужасно неубедительно, Вера Ивановна.
— Да? — спросила она мрачно.
— Да. Так что лучше сразу скажите правду.
— Людочка меня убьет.
— Она не узнает, что это вы. Кроме того, я собираюсь
ехать в этот самый загородный дом и желаю знать, что меня там ожидает.
