– Ты понимаешь, проспали! Не успеем, даже если сейчас прямо выехать! А еще собраться надо тебе, а еще пробки! Ты можешь сдать билет? На следующем уехать? – Наталья теперь кричала из глубины квартиры. Оттуда же послышались звуки падающих предметов и чертыханье.
– Не могу! Я не могу ничего переносить! Кошмар! – ужаснулась произошедшему Ника.
Она не могла опоздать. Она не могла сдать билет и поехать следующим «Сапсаном». В Петербурге сразу же с вокзала она должна была ехать на совещание и, более того, выступать там! Ника не могла перенести отъезд даже на минуту.
– Так – я в ванную. Без завтрака. Буду готова через десять минут! Выезжаем ровно через десять минут!
Не слушая ответа Шевцовой, Ника помчалась приводить себя в порядок.
«Господи, да мы же легли в пять! Немудрено, что проспали!» – думала она, растирая себя полотенцем, запаковывая зубную щетку и пытаясь накрутить челку. Челка шипела мокрыми кончиками, не завивалась, зубная щетка испачкала футляр, а отлакированный накануне ноготь Ника сломала, когда пыталась запихнуть крем в косметичку. Из душа она выскочила ровно через семь минут.
– Я готова! – отрапортовала Шевцова. Она стояла в своих кроссовках и спортивных штанах у двери.
– Отлично! – Ника на ходу застегнула блузку, подхватила дорогой чемодан, сумку, и они поспешили вниз.
– Успеем? – спросила Ника через десять минут.
– Успеем, если обгоним всю эту вереницу! – ответила Шевцова и надавила на газ.
Больше они не произнесли ни слова.
– Девушка, надо выходить вовремя! – заметил сотрудник РЖД, проверяющий чемоданы при входе на перрон.
– Мы вышли. Но и другие, представляете, тоже, – улыбнулась Ника.
– Надо заранее выходить. Вам повезло. У вас есть три минуты.
– Это очень много, поверьте, – ответила Ника. Она повернулась к стеклянной стене и махнула рукой. Там стояла Шевцова, которая с какой-то жалостью смотрела на Нику. «Господи, сделай для нее доброе дело!» – подумала подруга и тайком перекрестила Нику. Как бы их жизни ни складывались, куда бы их ни занесло, что бы ни происходило с ними, та давняя дружба оказывалась крепче и надежнее всего. И очень хотелось, чтобы так оно и было дальше.
А Ника, добежавшая до своего вагона, получившая от проводницы укоризненный взгляд, а от соседа доброжелательную улыбку, вдруг поняла, что она что-то забыла. «Что бы это могло быть?» – думала Ника, глядя в окно. Но замелькавший за окном город мешал сосредоточиться.
Глава 2
От Московского вокзала до Литейного, 42, где в сером дворце, который когда-то принадлежал княгине Зинаиде Юсуповой, а сейчас в роскошных интерьерах приютилось несколько уважаемых учреждений, было двадцать минут быстрой ходьбы. За эти двадцать минут Ника попала под проливной дождь, ее сбил с ног шквалистый ветер, внезапный снег облепил зонт, а вынырнувшее из низкой тучи солнце ослепило и заставило зажмуриться. «Я не понимаю, почему чаще всего ты ездишь в Питер?! Там же – климат!» – вспомнила Ника слова матери. О, да, климат! И с таким норовом, что приспособиться к нему невозможно. Но, кроме климата, здесь имелось еще что-то, что не поддавалось исчислению и определениям. И это что-то сейчас заставило Нику взглянуть на беспокойное небо и улыбнуться. Это «что-то» пробрало до дрожи и наполнило душу счастьем. Ника лавировала между мокрыми островками апрельского снега, пыталась смахнуть капли с челки и чувствовала себя на седьмом небе. Ей предстояло несколько замечательных дней. Она любила свою работу, она с удовольствием встретится с коллегами, которых знала уже достаточно давно и с которыми были уже дружеские отношения. Она любила эти улицы и сегодня вечером пойдет по ним, невзирая на тучи и ветер. Она любила здешние книжные магазины и уже составила список того, что обязательно найдет здесь. А еще ее ждет знаменитое пирожное «буше», которое она съест в не менее знаменитой кондитерской на Невском. «Жизнь – удалась, когда ты в Питере!» – сказала она сама себе и втащила чемодан на крыльцо юсуповского дворца.
– Ника Анатольевна, ваше выступление через пятнадцать минут! – Устроители семинара, посвященного проблемам хранения музейных единиц, встретили ее радостно. Одинцова умела выступать. Ее манера, всегда элегантный внешний вид, ее острые суждения и нетривиальные ораторские ходы придавали мероприятию и блеск, и вес. О том, что сказала директор маленького музея из города Славска, обязательно упомянут в средствах массовой информации, а значит, и о мероприятии будут говорить. Более того, кто бы ни интересовался мероприятием, организаторы всегда порекомендуют обратиться к Одинцовой. «Ее имидж играет на руку музейному делу» – так однажды определили ситуацию с ее популярностью в узких профессиональных кругах.
– Я готова, вот только… нельзя ли мне уединиться на минут пять-семь, привести в порядок себя хочу, – Ника указала на мокрую челку.
– О, да, – ответили ей и провели в маленькую комнату с зеркалом и множеством розеток. Ника привычным жестом сунула руку в чемодан, туда, где должны лежать фен и щипцы, но вместо этого достала пакет с тапочками. Только перевернув весь чемодан, она поняла, что забыла в Москве в квартире Наташи Шевцовой. «Ну, что ж… Либо надо купить завтра же новый фен и щипцы, либо надо поменять прическу». Ника не позволила себе расстроиться из-за такого события. В конце концов, главное, что она будет говорить, а не какая у нее прическа.
– Вы готовы? – За ней зашли, чтобы проводить на сцену.
– Готова, – ответила Ника и провела рукой по гладко зачесанным и обильно сбрызнутым лаком волосам.
– Вы прекрасно выглядите, – несколько удивленно ответили ей.
В отель она попала только под вечер. Ее выступление приняли очень хорошо, долго хлопали, но, что самое главное, задавали множество вопросов. Ника давно поняла, что ценность и важность сообщения определяется не восторгами, а недоумением. Именно удивление, неприятие и желание разобраться делают сообщение популярным и запоминающимся. Поэтому она сегодня начала с того, что шокировала присутствующих признанием:
– В нашем музее пропало два экспоната.
Насладившись секундной тишиной и последующим ропотом, Ника перешла к изложению собственного взгляда на принципы описания редкостей. Слушали ее внимательно, не отвлекаясь на тихие переговоры, и Ника знала, почему такое внимание. Все боялись пропустить продолжение истории о пропавших предметах. Еще бы – директор музея признается в таком! Но Ника закончила доклад, так и не вернувшись к тому, с чего начала. А потому после доклада еще минут двадцать ее не отпускали с трибуны – вопросы сыпались один за другим.
– Так куда же делись экспонаты?! – спрашивали с мест.
– Их неправильно описали. Вы же знаете, в нашем деле точность и учет – самое главное.
Когда стемнело, Ника выбралась на Литейный. Апрельский холодный вечер согревался фарами машин и яркими окнами кафе. Ника поборолась с искушением зайти поужинать. «Нет, так не годится, – одернула она себя, – до отеля минут пять ходьбы – приведу себя в порядок, развешу вещи, тогда можно и поесть».
