Подошел высокий мужчина в белом фартуке, положил на стол меню.
Стоит ли добавлять, что мы были здесь единственными посетителями?
— Мы проголодались, — сказала я. — Что у вас есть?
— Борщ, жаркое, компот, пирог с голубикой. Минут двадцать нужно будет подождать.
Мы дружно кивнули.
— Постойте. — Оля не позволила ему уйти.
— Слушаю вас.
— Скажите, здесь что-нибудь слышали о знаменитой Тисульской принцессе?
Андрей расплылся в улыбке.
— И вы туда же!
— В каком это смысле?
— В прошлом году был бум. Столько туристов, все как с ума сошли! Только все это сказки. Сами подумайте: женщина в гробу… Ерунда ведь.
Я показала ему снимок в телефоне — моя сестра Аня в саркофаге.
— Вы когда-нибудь видели ее?
— Много раз. — Он кивнул.
— Где? — не спросили, скорее выдохнули мы с Олей.
— У каждого, кто сюда приезжал, была при себе такая фотография.
— Хорошо, пусть все это обман. Но ведь кого-то сфотографировали в саркофаге. Может, сохранился только саркофаг и туда кого-то положили?
— Да обыкновенный фотомонтаж. Мы же с вами взрослые люди…
— А этот отель, ресторан? Если все обман, тогда зачем было вкладываться во все это?
— Да мало ли чудаков? — криво улыбнулся Андрей и наконец скрылся за дверью кухни.
— Что-то здесь не то, — задумчиво проговорила Оля, оглядываясь. — Только представь себе, каких денег все это стоило!
Обед нам понравился. Все было свежим, вкусным, а борщ просто благоухал. Я вдруг вспомнила, какие борщи варила Аня, и расплакалась. Раскисла.
— Они все что-то скрывают, — рыдала я уже в номере.
Оле пришлось отвести меня наверх. Сейчас она достала из сумочки валерианку, протянула мне:
— Выпей, успокоишься.
Мне было так плохо, так тревожно на душе, что, казалось, и лекарство не поможет.
Через час мы вышли из отеля и отправились осматривать деревню.
Ольга
Меньше всего я ожидала такого поворота событий. Увы, все местные жители как воды в рот набрали. Никто ничего не знал о нашей принцессе. Именно это заставляло думать, что они сговорились, вот только зачем им это нужно, мы с Валей никак не могли понять. Казалось бы, все должно быть наоборот. А уж Кире прямая выгода продавать легенду наивным туристам. Но нет, все рекламные проспекты пели совершенно другие песни: острог, река, рыболовство, охота…
Мы с Валей ходили по домам, фотографировали избы и самых колоритных жителей, пытались завязать разговор. Поговорить, как оказалось, здесь любили, но только не о принцессе. Наиболее словоохотливые приглашали нас в дом — выпить чайку, попробовать варенье из черники, брусники, клюквы, купить мед или грибы, масло облепихи и расторопши, мумие, кедровые орехи. Мы пили чай, даже покупали кое-что, чтобы сделать приятное и разговорить людей, — все бесполезно, точно работал общий деревенский заговор. А может, они просто боялись?
Мы уже возвращались в отель, когда на дороге появился этот человек. Он был пьян, и я, кажется, впервые в жизни обрадовалась такой встрече. Пьяный выболтает то, о чем трезвый предпочтет промолчать.
Это был старик, лицо которого выражало такую неприязнь, словно у него вызывала отвращение сама жизнь. Пиджак потрепанный, сапоги по колено, кепка в пятнах.
— Поговорить бы надо, — сразу сориентировалась Валентина. — Где у вас можно выпить?
Прямо так в лоб и сказала, от отчаяния, наверное. Мужичок хитро прищурился:
— Москвички?
— Да, мы из Москвы. Так где можно присесть?
— А у меня во дворе и можно, здесь, через два дома.
Мы пошли за ним.
— Может, в магазин сходить, купить чего? — решилась я.
Валентина растерялась.
— Странные вы какие-то, москвичи. Думаете, мы здесь только и делаем, что пьем. — Он распахнул калитку. — Проходите!
Втроем мы вошли в просторный захламленный двор.
Старик нырнул в какую-то постройку, вынырнул с многослойной гирляндой сушеных грибов, от которых шел крепкий, ядреный дух.
— Вот купите, тогда и поговорим! Вы же не просто так из Москвы приехали. Знаю, что вам надо.
Мы с Валей переглянулись. Ловушка? Обман? Хочет заставить нас купить у него грибы, а потом скажет, что слыхом не слыхивал о принцессе?
— Послушайте, мы приехали, чтобы написать книгу о вашей Тисульской принцессе, но все вокруг как сговорились — делают вид, что ничего о ней не знают. Что случилось?
— Так куплены все, — спокойно ответил старик. — Все поголовно.
— Кто же их купил?
— Кто надо, тот и купил. А еще пригрозил, мол, будешь болтать, исчезнешь, как те, кто болтал, когда ее нашли.
— Кого ее? — спросила Валя, и я почувствовала, как у меня по макушке словно пробежал мышонок. Ощущение не из приятных.
— Дамочку эту, в сиропе, — ухмыльнулся старик.
— Так она на самом деле была?
— Почему была? — Он метнул на нас острый взгляд, как проколол. Испугал.
— Загадками говорите, дедушка.
— Да какие загадки? Она и есть. И не одна.
Признаться, сейчас я вздохнула с облегчением. Ясно, он просто морочит нам головы, чтобы мы купили его грибы.
— Послушайте, мы уже столько всего накупили, — я показала наши пакеты, — но все пока без толку.
— Дедушка, — поддержала меня Валентина, — мы и правда пойдем. А грибы свои сами ешьте.
— Как хотите. Грибы свежие, не пожалеете. А кроме меня вам никто ничего не скажет, уж я-то знаю.
— Но и вы ничего не знаете. И выпили вы сегодня много.
— Это вам все кажется — от свежего воздуха.
Разговор получался каким-то нелепым.
— Хорошо, — сдалась Валя и достала фотографию сестры. — Вот ее вы здесь видели? В вашей деревне?
Старик долго рассматривал снимок — то приближал к своим слезящимся глазам, то держал на вытянутой руке. От него так сильно пахло грибами, что я чихнула.
— Все с такими о прошлом годе приезжали: и писатели, и режиссеры, и просто люди. Тыкали в морду и просили показать, где эта дамочка лежит. Раньше я и мог показать, а сейчас нет. — Он развел руками. — Вы туда просто не пройдете.
— Что значит не пройдем? Этот саркофаг, выходит, существует?
— А вы как думали? Да если бы не эта баба, деревня бы не выжила. Одно дело — собирать грибы и ягоды, другое — продать все это. На приезжих все держалось. Вон Барышевы какой отель отгрохали! Думаете, для кого? Для туристов. Окупился за полтора года.
