«Алиса Фрейндлих показала на экране некрасивое, бесполое руководящее существо, которое довольно трудно назвать женщиной. Сослуживцы убеждены, что „вместо сердца у нее только цифры и отчеты“. И никому не приходит в голову, что у Калугиной просто-напросто нет ничего в жизни, кроме работы, что ей не к кому и некуда идти по вечерам и, главное, не для кого стараться выглядеть привлекательной.
С моей точки зрения, Алиса Фрейндлих играет Калугину безукоризненно. Создавая образ Мымры, она совершенно не прибегает к гротеску, преувеличениям, не педалирует. Она настолько естественна и органична, играя руководящего сухаря, что кажется персонажем из жизни. При этом она смешна, а быть смешной и правдивой одновременно невероятно трудно…
Во время съемок мы подружились. Режиссер обязан быть влюблен в своих актеров независимо от их пола и возраста. Мне кажется, это чувство постановщик должен в себе даже культивировать. Если режиссер испытывает нелюбовь, отвращение, равнодушие к человеческим или профессиональным свойствам своих артистов — дело плохо. Это неминуемо скажется на качестве картины. Но не подпасть под очарование Алисы Бруновны — женское, человеческое, актерское — было невозможно. Она стала любимицей всей нашей съемочной группы…»
Итак, фильм «Служебный роман» вышел на экраны страны в конце октября 1977 года и принес его создателям оглушительный успех: он занял в прокате 2-е место, собрав 58,4 млн зрителей. По опросу журнала «Советский экран» исполнители главных ролей в фильме — А. Фрейндлих и А. Мягков — были названы лучшими актерами года.
Успех фильма сказался и на материальной стороне жизни актрисы. Сложив деньги, полученные за работу в нем, с 2,5 тысячи рублей Государственной премии за прошлый год, Фрейндлих купила себе новый автомобиль.
Однако, сыграв на экране счастливую любовь, в реальной жизни Фрейндлих подобным похвастаться не могла — распался ее брак с Игорем Владимировым. Все-таки сказалась месячная дисгармония между Стрельцом и Козерогом. Вспомним, что написано по этому поводу в гороскопе:
«Этот брачный союз бывает удачным в тех случаях, если между обоими партнерами существует физическое притяжение и если Козерог сумеет сексуально удовлетворить Стрельца. В противном случае семейная жизнь разладится».
Как окажется, одним из поводов к разводу стала… ревность Владимирова к славе его жены (как мы помним, та же история произошла и с первым мужем актрисы — Владимиром Карасевым). Во второй половине 70-х Фрейндлих превратилась в весьма популярную киноактрису, а вот Владимиров, наоборот, снимался редко и переживал период забвения. Вот и ревновал свою супругу к успеху — ведь люди года Лошади очень эгоистичны и с трудом переживают удары по собственному «эго».
По словам А. Фрейндлих: «Муж начал пить и изменять мне. В общем, пустился во все тяжкие, превратив родной театр Ленсовета в… бордель! Унижая меня таким образом, Игорь словно пытался самоутвердиться. Однако терпеть это я, естественно, не стала!..»
Однако несмотря на этот развод, который для Фрейндлих оказался весьма тяжелым с моральной точки зрения, творческое содружество с Владимировым продолжалось еще около шести лет (в 1978 году они даже снялись в главных ролях в фильме Эры Савельевой «Старомодная комедия» — Фрейндлих исполнила роль Лидии Васильевны Жербер).
Последним фильмом с участием Фрейндлих в том десятилетии оказался трехсерийный телевизионный мюзикл «Д’Артаньян и три мушкетера», который снял Георгий Юнгвальд-Хилькевич. В нем Фрейндлих досталась роль королевы Франции Анны Австрийской, которую мушкетеры спасают от бесчестья перед королем, привезя из Англии ее подвески, опрометчиво подаренные ею герцогу Бекингему в знак своей любви. Съемки фильма начались в апреле 1978 года. О том, как в нем снималась Фрейндлих, рассказывает сам постановщик — Г. Юнгвальд-Хилькевич:
«С Анной Австрийской — Алисой Фрейндлих поначалу возникла проблема. Шел первый съемочный день, Алиса Бруновна только приехала из Ленинграда. Никаких репетиций еще, конечно, не было. Я стал рассказывать, что Анна — полуиспанка-полунемка, говорил о смешении кровей, о привычках, даже о нижнем белье, которое носила Анна Австрийская.
И вдруг она мне признается, что не знает, КАК играть, а я ей все время рассказываю, ЧТО играть.
А мне-то казалось: вот приедет Алиса Бруновна и сама все сыграет. А не тут-то было. У меня началась паника. Я не очень понимаю, чего от меня хотят.
И я начал рассказывать об Анне Австрийской целые легенды, благо материалов о ней прочел массу. О том, что Анна была затравлена, терпела издевательства кардинала, ненавидевшего королеву за то, что она отказала ему в близости. Спала на дырявых простынях по милости мстившего ей Ришелье. Что король был полностью под его влиянием и позволял проводить такие экзекуции над собственной супругой.
А Фрейндлих опять:
— А как это играть?
Кончилось дело истерикой:
— Я бездарная, я ничего не могу! (Люди года Собаки — большие самоеды. — Ф. Р.).
Я — в тупике, потому что опять не понимаю, чего от меня хотят. Я ведь все ей рассказал, а она капризничает. Она хотела профессиональной режиссуры. Просила подсказать „зерно роли“.
Уже ночь на носу. Нас вот-вот выгонят из Дворца бракосочетания, где мы работаем. Утром должны женихи с невестами прийти, а я не снял ни одного метра.
А снимался в тот день эпизод, когда Д’Артаньян привозил подвески. Спит сидя, к нему подходит королева, Боярский ее хватает на руки, думая, что пришла Констанция, и видит, что это — Анна Австрийская.
Королева уходит, протягивая напоследок Д’Артаньяну руку, и мушкетер ее целует.
И вдруг Фрейндлих спрашивает:
— Почему затравленная Анна не побоялась подарить такую заметную вещь, как подвески?
Я думаю: а действительно, почему?
Говорю:
— Алиса Бруновна, я сейчас погуляю по садику. И если ничего не придумаю, отменю смену. А если придумаю, то мы за оставшиеся десять минут все успеем снять.
Я вышел гулять и стал думать. В чем же дело? Анна подарила подвески, потому что Бекингем попросил преподнести ему то, что носила она сама, что бы мог носить и он. Но почему она решилась на такую заметную вещь? Почему отдала подарок мужа-короля? Я попытался поставить себя на место Анны Австрийской, представил себе, что меня унижают, и вдруг меня осенило.
Вернулся во Дворец бракосочетания и говорю:
— Алиса Бруновна, если я не смогу убедить вас своим предложением, отказывайтесь. Во-первых, она — испанка, — начал я. — И подзывает Д’Артаньяна этаким щелчком пальцев.
Вижу, у Фрейндлих загорелись глаза.
Продолжаю:
— А подвески она подарила потому, что единственное, чем она могла, извините, насрать королю, так это отдать его же подарок! Испанское проявление покорности наряду с австрийской расчетливой холодностью.
Мое предложение показалось Фрейндлих тем ключиком, которого ей не хватало, и эту сцену мы действительно сняли за десять минут. Так она и вошла в фильм. И роль Анны Австрийской заиграла всеми гранями…»
