После съемок в «Тени» предложения сниматься в других картинах посыпались на Неелову со всех сторон. Причем это были разные картины и роли. Так, в упоминавшемся выше узбекском фильме «Ждем тебя, парень…» (1972) она сыграла свою современницу — комсомолку Люсю, а в телефильме «Принц и нищий» (1972) — Принцессу, в «Сломанной подкове» (1973) — эстонскую девушку из ХIХ века Лейду Петерсон, а в «Монологе» — вновь свою современницу, внучку профессора Нину. Из всего перечисленного самое сильное впечатление как на критиков, так и на зрителей произвела последняя работа Нееловой, которая по праву вошла в сокровищницу советского кинематографа. Кстати, попала туда актриса благодаря собственной настойчивости. Она долго караулила Авербаха в коридорах «Ленфильма», периодически специально пападаясь ему на глаза. Одно из таких «случайных» столкновений и решило исход дела — режиссер обратил-таки внимание на молодую актрису. И, как показало будущее, совершенно не ошибся в своем выборе.
Кинокритик А. Плахов так отозвался о работе героини нашего рассказа в этом фильме:
«Соединение сформировавшейся у Нееловой внутренней темы и соответствующего ей жизненного материала произошло в картине „Монолог“. Актриса играла здесь младшую представительницу семьи с прочно устоявшимися традициями. Профессор Сретенский в исполнении Михаила Глузского олицетворял как бы незыблемость этих традиций. Его дочь (Маргарита Терехова), безвольно плывя по течению в своей не очень-то задавшейся жизни, не устояла перед опасностью разменивания, растрачивания нравственных ценностей. Для общего смысла фильма было чрезвычайно важно, что же принесет с собой внучка, еще не сформировавшаяся как личность, но чутко резонирующая каждой звучащей вокруг нее эмоциональной ноте. Марина Неелова в этой роли воплотила своеобразный синтез земного и духовного, энергии и бездействия, несовершенства и красоты, жажды нового и почитания традиций. В этой заплаканной, обиженной, отвергнутой любимым девчонке было что-то пронзительно узнаваемое, свойственное большинству героинь актрисы начала семидесятых годов. Сквозь инфантильность и экзальтацию „гадкого утенка“ прорывалась покоряющая сила вечной женственности, только лишь деформированной, но неизжитой…»
Не случайно некоторые зарубежные журналисты, отзываясь о «Монологе», показанном на фестивале в Каннах, особо отличали героиню Нееловой. В одной из рецензий этот образ даже был назван самым неожиданным и сложным среди женских типов советского кино со времен Вероники из фильма «Летят журавли».
В 1973 году Неелова снялась всего лишь в одной картине — «С тобой и без тебя» режиссера Родиона Нахапетова, сыграв у него роль батрачки Стеши Базыриной. Партнером актрисы в фильме был Юозас Будрайтис, который играл сельского кулака, влюбившегося в Стешу и насильно увезшего ее на свой отдаленный хутор.
Съемки в этом фильме были для Нееловой тяжелыми. Для того чтобы актриса, которая никогда не жила в деревне, перевоплотилась в батрачку, Нахапетов заставлял ее таскать тяжелый мешок, набитый камнями, в шесть часов утра отправлял на дойку коров, а затем требовал, чтобы она научилась косить лен. Косить Неелова действительно научилась, причем делала это так споро, что бригадир колхоза, где снимался фильм, предложил ей альтернативу: если она внезапно уйдет из кино, то он с удовольствием возьмет ее к себе в бригаду.
В одной из сцен фильма герой Будрайтиса должен был толкнуть Стешу на телегу, а затем отхлестать ее вожжами по спине за то, что она не хотела жить с ним на хуторе и рвалась в колхоз. Чтобы сцена выглядела правдоподобно, Нахапетов долго уговаривал актера сделать все как можно натуральнее.
М. Неелова вспоминает: «На репетиции нехлипкий Юозас толкнул меня на телегу, я — шмяк, звук раздается — кость об кость, дерево о дерево. Я ему говорю: „Юозас, ты меня немножко так направляй все-таки“. Он — мне: „Нет, ты сама как-то выворачивайся, я не знаю, как тебя толкать, у меня же темперамент, я не могу“. И — шарах меня снова. Я вся в синяках: ноги — синие, руки — синие, лицо — побито. Пять раз он меня бьет. Рука у него тяжелая. На крупном плане хорошо видно, как у меня голова при каждом его ударе буквально отлетает от туловища. А Родион задумчиво так: „Нет, как-то ненатурально, давай еще раз“. После очередного дубля Нахапетов снова в раздумьях: „Странно, не могу понять. Так — вроде бы нормально. А в камеру смотрю — как-то ненатурально получается. Ты как следует дай ей!“»
В конце концов сцену сняли, однако, когда прозвучала долгожданная команда «Стоп», на лице Нееловой алели четыре рубца. Однако муки Нееловой были сторицей вознаграждены после выхода картины на экран: за эту роль она была награждена призом «Золотая фемина» на Международном фестивале в Брюсселе.
В 1974 году творческая карьера Нееловой могла круто измениться. Режиссер театра ее мечты — БДТ — Георгий Товстоногов, посмотрев фильм «Монолог», загорелся желанием пригласить актрису в свою труппу. Он попросил завлита вызвать актрису в театр на предмет серьезного разговора. Однако той встрече так и не суждено было произойти, поскольку Неелова получила приглашение играть в труппе театра «Современник».
Кстати, тогдашний муж Нееловой Васильев работал режиссером и актером в Театре на Таганке и имел возможность пристроить свою супругу в этот театр. Но делать этого не стал. Почему? Вот как он сам рассказывает об этом:
«Я категорически не хотел, чтобы Марина шла в „Таганку“. Юрий Петрович Любимов спрашивал: „Что ж ты свою не приведешь?“ — „Потому и не приведу“, — отвечал. Марина — актриса в первую очередь. А у нас — театр функциональных людей, где каждый солдат знает свое место. Маринке это бы точно не подошло. Хотя Петрович приставал: приводи да приводи. Получается, что художественный руководитель настаивал, а я был против. И оказался прав: не ее это театр. Вот Моссовета и „Современник“ — ее…»
В «Современник» Неелову пригласил Константин Райкин. Пригласил потому, что ему требовалась партнерша в спектакль «Валентин и Валентина» по пьесе Михаила Рощина. Неелова какое-то время от этого приглашения отказывалась, боясь своего провала, однако Райкин сумел-таки уговорить ее прийти к нему домой (он жил с родителями в Благовещенском переулке). Он тогда только что вернулся со съемок фильма «Свой среди чужих, чужой среди своих», где играл татарина Каюма, и был наголо обрит (на дворе была середина 73-го). Чтобы не смущать гостью, Райкин надел на голову парик, но он по ходу беседы пару раз съезжал набок, чем привел девушку в настоящий шок.
Однако они проговорили около четырех часов, после чего Неелова сдалась под натиском хозяина и согласилась играть Валентину (при этом она продолжала играть и в спектаклях Театра имени Моссовета).
После премьеры спектакля народная молва приписала Нееловой близкие отношения с Райкиным-младшим. Что здесь было правдой, а что нет, судить не берусь, лишь приведу на этот счет слова одного из виновников тех слухов — К. Райкина, которые лишний раз доказывают что эти люди — «одной крови»:
«Это сложно… партнерство на сцене и партнерство в жизни — разные вещи. Марина и я — мы совершенно неотменимо тяготеем друг к другу. И всегда так было. Я ну просто умирал от нее, она ко мне тоже хо… нет, „хорошо относилась“ — это не те слова, мы просто жить не могли друг без друга…»
