Довольный клиент еще раз взглянул на портрет и, покопавшись во внутреннем кармане пиджака, извлек из него пачку купюр.
– Пожалуйста, – он протянул их художнику. – Я могу забрать портрет?
– Подождите, – нахмурился мастер. – Но мы с вами договаривались об оплате в другой валюте.
– Да? – мужчина почесал затылок. – Напомните, пожалуйста, в какой именно.
– В долларах.
– Ах, простите, – клиент виновато улыбнулся и на секунду прикрыл глаза. – Теперь у вас доллары. Можно уже забирать работу?
Художник поднес деньги к своим вытаращенным от удивления глазам.
– Как вы это сделали, черт возьми? Вы кто такой?
– Что именно? – не понял мужчина.
– Я же видел, что вы мне дали другие купюры! Как вы превратили их в доллары? Вы мошенник?
– Так меня еще не называли, – усмехнулся мужчина, – хотя, вру. Называли и не раз. Нет, я не мошенник. Деньги настоящие. Пользуйтесь на здоровье. Я могу забрать портрет?
Художник, не понимая, что происходит, продолжал вертеть в руках купюры, то проверяя их на свет, то складывая и снова разворачивая.
– Если вам этого мало, то я могу добавить еще столько же.
Тут же пачка сложенных пополам купюр в руках художника увеличилась вдвое.
– Кто вы такой? – мастер вперился взглядом в глаза странного клиента.
– Бог. Кажется, вы меня так называете, – будничным тоном ответил мужчина. – Вы только что нарисовали мой портрет, я вам заплатил, теперь хотелось бы забрать работу. Я могу это сделать?
Художник замер на несколько секунд. В его глазах отражались все эмоции, которые кучной стаей пролетали в его голове. Удивление сменилось недоверием, недоверие – интересом, интерес – восторгом.
– Как же я сразу вас не узнал? – прошептал мастер. – Конечно же… Конечно же, это вы!
Рухнув на колени, он схватил Бога за лацкан пиджака.
– Тише, тише, – мужчина попытался приподнять мастера. – Встаньте уже, в самом деле! Что за театральное представление?
Только через несколько минут возни ему все-таки удалось поставить художника на ноги.
– Успокойтесь, пожалуйста. И отпустите уже меня! Я забираю портрет. Хотите, я заплачу вам еще?
– Заплатите? – закричал мастер и ринулся к мольберту. – Нет! Конечно же, нет! Мне заплатят люди! Они отдадут мне все золото мира, ведь я только что создал величайшую икону в истории! Я рисовал ее с натуры! Сам Бог позировал мне! Не-е-ет! Я не отдам вам ее!
– Но я уже заплатил вам за нее, – возмутился Бог. – Отдайте мне мой портрет!
– Заберите! Возьмите свои деньги обратно! Мне не нужны эти бумажки! Мне заплатят в тысячи, в миллиарды раз больше! – с этими словами художник бросил купюры мужчине под ноги и двумя руками вцепился в мольберт.
– Да что же это такое, – развел руками мужчина. – Каждый раз одно и то же… Ну не отбирать же мне его у вас силой, в самом деле?
– Я не отдам вам ее! – взвизгнул мастер. – Это икона! Самая великая икона, которую только видело человечество!
Мужчина вздохнул и присел на стул.
– Это не икона, это просто портрет, – по словам произнес он. – К тому же, вам никто не поверит, что на ней изображен я. В том смысле, что… Ну, вы понимаете. Никто не поверит в то, что на картине действительно Бог.
Безумный взгляд художника бегал по лицу мужчины.
– Ладно, – поняв, что так убедить художника не получится, произнес Бог, – если вы не хотите продать мне мой портрет, то я предлагаю вам обмен. Честный обмен.
– Какой? – охрипшим голосом проговорил художник, не отпуская мольберт.
– Я думаю, что вы осознаете тот факт, что вы только что изобразили на холсте всего лишь одно из моих обличий, коих у меня сотни и тысячи. Я готов обменять это изображение на настоящую икону. Ту, на которой изображен я, но не в одном, а сразу во всех своих ипостасях. Как вам такое предложение?
– У вас есть такая икона? – дрожащим голосом переспросил мастер.
– Да.
– И вы готовы мне ее отдать?
– Не отдать, а обменять на свой портрет, – терпеливо ответил Бог.
– Но… Но вы сказали, что люди не поверят мне. Они точно так же не поверят и в подлинность вашей иконы.
– Если у этих людей будет хоть капля логики в голове, то они поверят вам на слово, только лишь взглянув на нее.
Художник на некоторое время замолчал, пытаясь осознать услышанное. Дрожащие пальцы елозили по мольберту, а взгляд бегал по пыльному полу.
– Вы… Вы меня не обманете? – прошептал он.
Мужчина покачал головой и снова запустил руку во внутренний карман пиджака. Через секунду он вытащил оттуда небольшой прямоугольный предмет, завернутый в светлую ткань.
– Вот она. Икона, в которой можно увидеть меня. Во всех возможных моих обличиях. Берете?
Секунду помедлив, художник вытер выступившие на лбу капельки пота и часто закивал.
– Вот и отлично, – улыбнулся Бог. – Сверните холст, пожалуйста.
Дверь мастерской захлопнулась. Художник, оставшись в одиночестве, медленно сел на стул и положил икону на колени.
– Господи, я не могу поверить в то, что сейчас произойдет, – выдохнул он. – Икона, которую мне дал сам Бог!..
Аккуратно сняв с нее последний слой ткани, мастер зажмурился и, резко выдохнув, открыл глаза. Первые несколько секунд его лицо все еще оставалось счастливым и одухотворенным. Затем оно медленно покраснело, жилки на лбу вздулись, а глаза налились кровью. Гримаса отчаяния, разочарования и злости обезобразила его лицо.
– Мошенник! – выкрикнул он и, размахнувшись, бросил икону об пол.
Зеркало, ударившись об бетонный пол, разлетелось в разные стороны маленькими осколками, напоследок озарив комнату десятком солнечных зайчиков.
Имплант
Снайпер медленно приподнял голову над пыльным бетонным полом полуразрушенной многоэтажки и прильнул к оптическому прицелу. Первый этаж… Чисто. Второй… Чисто. Стоп! Второй этаж, второе окно слева. Кажется, кто-то мелькнул… Может, показалось? Вроде бы тихо. Открыв левый глаз, он принялся наблюдать за этажом, не отводя правый глаз от окуляра. Да нет, точно что-то было. Вот! Теперь в третьем! Ну, точно… Ты смотри, даже не прячется! Совсем, что ли, дурак?
Снова закрыв левый глаз, снайпер прижался к резинке окуляра, аккуратно положив палец на спусковой крючок. Но тут же волна дрожи пробежала по всему телу.
– Черт, как на племянника моего похож! – прошептал он сам себе. – Да ну, не может быть!
Проморгавшись, он снова посмотрел в прицел.
– Точно, Витька! – мужчина выругался сквозь сжатые зубы. – Что ж ты сюда приперся-то, а? Вот уж точно дурак. Шмальнуть, что ли, тебе по заднице, чтоб знал, как против дядьки воевать?!
