Г. Дж. Уэллс: «Жизнь всегда увлекала меня безмерно, наполняла образами и идеями…»
Г. Дж. Уэллс считал, что «в мире имеются только две личности, к мнению которых прислушиваются миллионы: это Сталин и Рузвельт»
Г. Дж. Уэллс в Лондоне. 1939 г.
Г. Дж. Уэллс во время научной конференции. 1941 г.
Треножник на улице современного Лондона
Пиши я просто биографию Герберта Джорджа Уэллса, конечно, я опустил бы страницы всех этих многочисленных отступлений, но, думаю, фон, на котором нами когда-то прочтены те или иные книги, чрезвычайно важен. Чудесная (хотя и случайная) встреча юного Джорджа с девочкой Беатрисой и неожиданное (но не случайное) ее предательство казались мне зеркальным отражением моей собственной жизни. Правда, никто не потребовал от меня тогда, как потребовали от юного Пондерво: «Поклянись, что ты никогда не будешь ничьим слугой — никогда!» Впрочем, мне это и не надо было говорить. Это подразумевалось.
«Тетушка Сьюзен (жена аптекаря Джорджа Пондерво. — Г. П.) с любопытством рассматривала нас. Хорошенькая стройная женщина лет двадцати трех; помню, как меня поразили необыкновенно голубые глаза и нежный румянец, и круглый подбородок и длинная гибкая шея, выступавшая из воротника ее светло-голубого капота. Лицо тетушки выражало веселое недоумение, а вопросительная морщинка на лбу свидетельствовала о несколько ироническом желании понять, к чему это опять клонит дядя; видимо, она уже не раз убеждалась в тщетности такого рода стараний и теперь всем своим видом говорила: «О боже! Что он еще нам преподнесёт?»
6
А дядюшка Джордж много чего хотел преподнести миру!
Он злился: «Застывшее баранье сало — вот что такое этот Уимблхерст! Холодное застывшее баранье сало! Я завяз в нем по самое горло. Здесь не происходит никаких событий, и никто не хочет, чтобы события происходили! А вот в Лондоне, Джордж… Или в Америке… Нет, надо было мне родиться американцем! Там-то уж делаются дела! — вспыхивал он. — Скажем, спекуляции с фиктивным покрытием. Вкладываешь сотню фунтов, а товаров покупаешь на десять тысяч. Понимаешь? А есть способы и почище…
— Крупные операции? — отважился я спросить.
— О да, если ты займешься пшеницей или сталью. Но предположим, Джордж, что ты занимаешься какой-нибудь мелочью и тебе нужно всего несколько тысяч. — Конечо, он думал о своих возможностях. — Какое-нибудь лекарство, например. Ты вкладываешь все, что у тебя есть, ставишь на карту, так сказать, свою печенку. Лекарство, Джордж, ну, к примеру, рвотный корень… Закупи его побольше, скупи все запасы, понимаешь? Неограниченных запасов рвотного корня не существует, а людям он нужен… Или хинин. Начнется, к примеру, война в тропиках — сразу скупай весь хинин… В этом есть своя романтика. Романтика коммерции, Джордж!.. Вообрази, что ты завладел всеми запасами хинина в мире, а какая-нибудь помпадурша, жена миллионера, ни с того ни с сего заболела. И этот ее муженек-миллионер приезжает в Уимблхерст в своем роскошном автомобиле, предлагая тебе за хинин любую цену. Такое точно всех бы тут встряхнуло!»
7
Да что там Уимблхерст!
Дядюшка Джордж встряхнул всю Англию.
Скоро придуманная им лечебная настойка «Тоно-Бэнге» стала известна всем.
На голубой этикетке красовался ярко-розовый обнаженный гигант добродушного вида, а также было напечатано наставление, как принимать данную универсальную настойку.
Для Шотландии мистер Джордж Пондерво подготовил особый сорт — «Чертополоховый» (одиннадцать процентов чистого спирта!) — и выпустил плакат с изображением британца в клетчатой юбочке на фоне туманных гор. Не ограничиваясь основным продуктом, он начал выбрасывать на рынок разновидности. Первой стало средство для ращения волос, за ним последовал «Концентрат для улучшения зрения». Концентрат успеха не имел, зато «Средство для ращения волос» брали целыми коробками. «Почему выпадают волосы? Потому что истощены фолликулы». Деликатные вопросы и ответы подводили к кульминационному утверждению, что средство для ращения волос содержит «все основные элементы сильнодействующего тонического вещества, а также смягчающее и питательное масло, добытое из жира путем рафинирования, сепарации и дезодорации». Затем в ход пошли пилюли «Тоно-Бэнге», шоколад «Тоно-Бэнге». Дядюшка Джордж горячо уверял племянника, что только эти средства обладают по-настоящему питательными и укрепляющими свойствами. На плакатах и в иллюстрированных объявлениях изображались альпинисты, штурмующие неправдоподобно отвесные скалы, чемпионы-велосипедисты, мчащиеся по треку, жокеи на бегах в Экс-Генте, солдаты, расположившиеся на бивуаках под палящими лучами солнца. «Вы можете без устали прошагать целые сутки, питаясь одним только шоколадом Тоно-Бэнге!» О том, можно ли вернуться с помощью этого шоколада назад, дядюшка Пондерво умалчивал.
8
Жизнь мелкого аптекаря кардинально изменилась.
«Комнаты в Хардингеме (унылый и тесный Уимблхерст забыт. — Г. П.) вытянулись вдоль нарядного коридора, устланного мягким ковром. Приемную обставили строго по-деловому: два неудобных дивана, несколько стульев, стол под зеленым сукном и коллекция самых лучших реклам «Тоно-Бэнге». Разношерстной и чрезвычайно занятной публикой командовал на редкость преданный дядюшке свирепый на вид швейцар Роппер. В следующей комнате толпились те, кому было назначено: щеголи, великолепно одетые женщины, богословы-сектанты, духовные лица в гетрах, дельцы; были там и перебежчики из других фирм — молодые люди с университетскими дипломами, все народ неглупый, решительный, сдержанный. Дядюшка обычно сидел в кресле, поджав под себя ногу, с дорогой сигарой в зубах и со смешанным выражением подозрительности и блаженства на лице. «Заходи, Джордж? Налить тебе, Джордж?» Какие только финансовые чудеса ни совершались в Хардингеме в дни великого расцвета «Тоно-Бэнге»! В кабинете, выдержанном в коричневых с золотом тонах, дядюшка появлялся в вельветовой золотистокоричневой куртке. Он наживал огромные деньги. Он шагал по жизни триумфальным маршем. Все вокруг кипело и бурлило…»
9
А у молодого Пондерво своя жизнь.
У него жена (не Беатрис, нет, — Марион; чудесная Беатрис осталась в прошлом); он становится джентльменом и находит себя в настоящем деле — в авиации и кораблестроении. Если на человека обрушить золотой дождь, он ведь не сразу на корню разлагается. Джордж прекрасно понимает, что финансовая империя дядюшки построена на рекламном обмане, но что можно противопоставить законам рынка? В бесконечных спорах с Юрайтом — художником, другом — Джордж проводит многие часы. Они любят бродить по гигантскому городу, и надо признаться, Лондон им нравится. (Еще бы! Для Уэллса это была не просто столица Британии, это для него была столица будущего Единого мирового государства!)
