Но «женщиной-мифом» и «великой женщиной» называли также и Лилю Брик, которая прославилась только своими бесчисленными романами, замужествами, игрой в крокет в обнаженном виде, а также созданием своего рода сексуальной коммуны (это называлось «любовно-семейной коммуной» – когда все любят всех и никто ни к кому не ревнует), а еще позже – «семейного пансиона», в котором сосуществовали связанные нежнейшими узами сама Лиля, ее муж Осип и ее любовник (а по другой сплетне, в то время бытовавшей, их общий любовник), советский поэт Владимир Маяковский.
Все это происходило именно в то время, когда Вера Холодная жила, снималась в кино и стала знаменитой. Но она была слишком «мещанкой, одурманенной позорными предрассудками прошлого», чтобы принять эту «новую мораль»; слишком порядочной, чтобы стать «великой женщиной»; слишком простой и чистой, чтобы стать «женщиной-мифом».
Хотя, по сути дела, именно она-то и была настоящим мифом того трагического, сложного времени!
…Впрочем, позже, году к семнадцатому, журналисты и публика услужливо присочинили кое-какие подробности личной жизни королевы экрана. Но эти подробности имели так мало общего с реальностью, что совершенно не прижились – даже в качестве легенд.
А правда – каких только слухов о ней не ходило!
Владимир Григорьевич Холодный был самым скромным и деликатным мужем, о каком только могла мечтать звезда, и сам же поплатился за эту скромность: публика о нем не ведала и кого только не приписывала в мужья королеве экрана!
Чаще других называли Полонского – высокого, очень стройного, с тонким, капризным и несколько безвольным аристократическим лицом – игравшего из фильма в фильм ее мужей и возлюбленных.
Позже его место занял «коварный соблазнитель» Рунич – широкоплечий, надменный, горбоносый.
Когда неожиданно для всех застрелился сын одесского «чайного короля» Высоцкий – блестящий, светский молодой человек, не имевший никаких внешних причин для самоубийства, газеты писали, что он застрелился из любви к Вере Холодной.
Писали, что Вера Холодная застраховала свои прекрасные серые глаза на полмиллиона рублей.
…А пятьдесят лет спустя в Америке будут писать, что Мэрилин Монро застраховала на несколько миллионов долларов свою великолепную грудь.
Но прижизненные слухи – ничто в сравнении с посмертными легендами…
1916 год. Необычайно и неожиданно – пышный расцвет кинопроизводства в России, начавшийся в 1914 году, теперь достиг своего пика. Война все еще продолжается, а значит, фильмы из-за рубежа в Россию практически не поступают. Нет иностранной конкуренции – но есть своя, внутренняя, а потому не только количество, но и качество российских фильмов неуклонно возрастает. Возрастает и популярность именно этого вида искусства у публики. За один только 1916 год в России выпущено на экран 500 фильмов и продано 150 миллионов билетов в 4000 кинотеатров; это означает, что на каждый театральный билет приходилось десять – двенадцать билетов в кино! Снимать кино становится все более прибыльным делом. Предприниматели всех мастей готовы вкладывать в кинопроизводство все большие средства… Но деньги предпочтительнее ставить все-таки на выигрышный номер, а стопроцентно выигрышных номеров в российском кино начала века было все-таки гораздо меньше, чем в нынешнем Голливуде.
И все равно – бизнес всегда сопряжен с риском… Можно ничего не выиграть и даже потерять все. Но как говорит гусарская пословица, кто не рискует, тот не пьет шампанского. Дмитрий Иванович Харитонов, владелец большого кинотеатра «Аполло» в Харькове, решился рискнуть по-крупному. Заручившись поддержкой хозяев нескольких южнорусских кинопрокатных контор и пустив в дело все свои собственные средства, Харитонов выстроил огромный кинопавильон на Лесной улице в Москве и объявил об открытии собственного киноателье.
Поначалу владельцы московских киноателье посмеивались над бойким, но, как им казалось, наивным провинциалом: киноателье не может состоять из владельца и павильона – нужны актеры, режиссеры, операторы, а главное, нужны звезды, те, на кого пойдет публика! А звезды экрана и вообще уважающие себя профессионалы от киноискусства не станут работать с никому не известным кинопромышленником из провинциального южного городка, не имеющим в Москве ни имени, ни репутации, ни связей, благодаря которым ему могли порекомендовать кого-то или его могли порекомендовать кому-то… Московские кинопромышленники считали – нет, были уверены! – что никто к нему не пойдет, никто не доверит карьеру человеку без имени и репутации, и что «Д.И. Харитонов и К» вскоре разорится, выпустив на экран пару-тройку слабеньких лент, тогда как для серьезной конкуренции нужны десятки удачных, принятых публикой фильмов. Возможно, кое-кто уже приглядывался к павильону на Лесной улице и пытался высчитать, сколько будет стоить здание, когда его будут продавать в связи с банкротством «киноателье Харитонова»…
Может быть, они были бы правы, если бы все это происходило еще лет десять, а лучше – лет двадцать назад, в те благословенные времена, когда Российская империя казалась незыблемой твердью, когда имя и репутация еще имели абсолютный вес в общественном мнении. Теперь же все было иначе. Российская империя содрогалась под ледяными ветрами грядущей революции, а деньги вполне заменяли и имя, и репутацию… Деньги сами по себе служили отличной репутацией обладателю и очень быстро делали ему имя в любых кругах общества.
У Дмитрия Ивановича Харитонова деньги были. И немалые. Он предложил всем виднейшим деятелям кино такие баснословные гонорары, что отказаться не решился никто. Таких денег до Харитонова в кино вообще не платили! Немудрено, что в павильоне на Лесной улице уже через несколько месяцев после открытия киноателье «Харитонов и К» собрались все сливки кинематографического общества, вся киноэлита во главе с королевой экрана Верой Холодной. Впрочем, она продержалась дольше прочих…
Первым к Харитонову пришел Петр Чардынин. У Ханжонкова он был вторым режиссером – неизменно вторым после блистательного Бауэра. А он чувствовал в себе могучий потенциал, он хотел быть первым и действительно стал первым у Харитонова, и к тому же сам стал сниматься в кино, чего Ханжонков никогда бы не допустил – не потому, что Чардынин был плохим актером, он как раз оказался очень хорошим актером, – нет, просто Ханжонков не любил «смешения жанров». Режиссер в его киноателье мог быть только режиссером: указывать актерам, как играть. И ни в коем случае не наоборот. Его режиссеры не снимались, а от актеров не принимались даже ценные советы по части постановки фильма! Каждый должен был оставаться на своем месте. Вслед за Чардыниным ушли актеры – Владимир Максимов, Витольд Полонский и даже Осип Рунич, всей своей кинокарьерой обязанный Ханжонкову и Бауэру. Ушел прекрасный кинооператор А. Рылло, ушел художник А. Уткин…
Со съемочной группой Петра Чардынина
Уйти от Ханжонкова к Харитонову Вера Холодная не могла решиться очень долго. Она тоже была обязана своей карьерой Бауэру и Ханжонкову (Бауэру больше, чем Ханжонкову), и хотя уже сторицей отплатила им за то, что они дали ей возможность появиться на экране, – все равно никак не могла решиться на «предательство». Но на ее плечах лежала материальная ответственность за семью – дочери, сестры, мама, бабушка.
Муж на фронте. Жалованье младшего поручика невелико. Особенно в сравнении с довоенным жалованьем юриста. Ну так ведь не за жалованье воевал Володя, а за свою святую Родину! А значит, и перед ним Вера была обязана. И этот долг был выше и чище, чем долг ее перед режиссером и хозяином ателье.
