Прощаясь с ней, Людовик сказал: «Мадам, судьба, повелевающая даже королями, распорядилась нашей судьбой вопреки нашим желаниям; но она не помешает мне дать вам доказательство любви и уважения, в какой бы стране вы ни очутились…»
Мария уехала в Милан, где ее ожидал будущий муж. Лоренцо Онофрио Колонна был крайне удивлен, обнаружив в первую брачную ночь, что его невеста — девственница. Он не сомневался, что Мария была любовницей короля Франции. И после свадьбы с гордостью поделился своим открытием едва ли не со всей Италией.
Но прибереженная для супруга девственность не сделала брак Марии счастливым. У них с Лоренцо родились три сына, но супруги бесконечно ссорились. Колонна, устав от безразличия жены, принялся ей изменять. В 1672 году Мария окончательно разорвала отношения с мужем и уехала вместе с сестрой Гортензией во Францию. Остаток жизни она провела, путешествуя по Европе и останавливаясь в монастырях. Она хотела принять постриг, да так и не решилась окончательно лишиться свободы.
Умерла Мария Манчини 11 мая 1715 года в Пизе: Людовик XIV пережил ее всего на несколько месяцев.
Любовь не имеет значения, когда дело касается интересов государства, и Людовик это, без сомнения, понял. Жениться по любви — слишком большая роскошь, которой, как известно, короли не имеют. Это был еще один жестокий урок, который он усвоил вполне. Впрочем… В жизни Людовика XIV случится такое чудо. Но это будет не сейчас.
Это будет совсем еще нескоро, уже на закате его дней, когда его власть станет настолько велика, что он сможет себе это позволить.
Но в то время, когда его правление только вступало в силу, Людовик вынужден был подчиниться суровой необходимости.
Его супружеский союз должен быть заключен на благо Франции.
Ну а любовь… Что же делать. В конце концов, для того чтобы любить, жениться совершенно не обязательно.
Глава 16
Заложники мира
Война между Францией и Испанией затянулась слишком надолго, вымотав силы обоих государств. Чувствуя, что время его уходит, Мазарини всеми доступными средствами добивался заключения мира. Скрепить который должна была свадьба между Людовиком XIV и испанской инфантой Марией-Терезией. С этим однако возникали проблемы…
Мазарини давно ратовал за союз с Испанией, еще в 1646 году, но именно в тот год случилось несчастье, — умер единственный сын испанского короля Филиппа IV, шестнадцатилетний наследник престола Бальтазар-Карлос, и Мария-Терезия оставалась единственным законным ребенком короля, о том, чтобы выдать ее замуж во Францию, не могло быть и речи.
К тому времени Елизавета Бурбонская, супруга Филиппа IV, скончалась, и ему срочно пришлось искать невесту, чтобы снова озаботиться воспроизведением на свет наследника престола. Недолго думая Филипп выбрал в жены невесту своего умершего сына — Марианну Австрийскую, бывшую его родной племянницей. Ему к тому времени было 42 года, а девочке только 13 лет. Впрочем, к моменту брачной церемонии, состоявшейся осенью 1649 года, ей уже исполнилось 15 лет.
Марианна исправно рожала детишек, но все они появлялись на свет слабенькими. Возможно, причина была в том, что из-за большого количества кровнородственных браков среди Габсбургов в генетическом отношении это супружество уже являлось инцестом, — как если бы Филипп женился на родной сестре. Более-менее жизнеспособным ребенком оказалась только старшая девочка Маргарита-Тереза, родившаяся в 1651 году и даже успевшая выйти замуж за императора Священной Римской империи Леопольда I, но и она умерла в возрасте 22 лет. Родившийся же в 1657 году долгожданной наследник Фелиппе Просперо совсем не внушал оптимизма состоянием своего здоровья, но к 1659 году он был более-менее здоров, и имелся шанс, что выживет. Так что, на сей раз, мирные переговоры могли пройти успешно.
В тяжелой болезни, поразившей Людовика в 1658 году, — той самой, когда за ним так преданно ухаживала Мария Манчини, — придворные усмотрели какой-то мистический знак, решив, что это предупреждение о том, что пора бы заканчивать войну.
«Болезнь истолковывали как проявление воли Господа, требовавшего мира, — писал на родину венецианский посол, — И королева-мать этим была так взволновала, а кардинал так напуган, что все не колеблясь поверили, что королева-мать тайно поклялась сделать все, что в ее силах, чтобы привести страну к миру».
Мазарини с удвоенной энергией занялся тем, чтобы заключить соглашение как можно быстрее. Он даже пошел на хитрость: сделал вид, что французский король уже не так уж жаждет связать себя узами брака с испанской принцессой и выбрал себе другую невесту, — Маргариту Савойскую.
В ноябре 1658 года королевский кортеж отправился в Лион на встречу с принцессой Савойской. «Эта Маргарита, хотя и со смуглым цветом кожи, была хорошо сложена и приятной наружности, самая скромная и самая загадочная личность во всем мире, у которой для каждого было вежливое и ласковое обращение, — пишет Франсуа Блюш. — Короче, она была создана для Людовика XIV. Достаточно приятная, чтобы пробудить его чувства, достаточно остроумная, чтобы его развлечь».
И действительно, принцесса Савойская весьма понравилась королю. Возможно, их брак был бы удачным, — гораздо удачнее, чем брак с Марией-Терезией. Но, увы, ему не суждено было случиться.
Узнав о переговорах в Лионе, Филипп IV возмутился до глубины души и воскликнул: «Этого не может быть и не будет!» И тут же в Лион отправился испанский посол маркиз де Пиматель, с предложением руки инфанты. Конечно, Мазарини тут же принял его. Перед принцессой Савойской извинились, ей были вручены дары, и она отправилась восвояси.
И как только двор возвратился в Париж, — то есть примерно в середине января 1659 года, начались долгие и мучительные переговоры о мирном соглашении и бракосочетании Людовика XIV с Марией-Терезией.
«Пиренейский мир» был подписан 7 ноября 1659 года.
Сразу же после этого Людовик XIV отправил в Мадрид маршала де Грамона, официально просить руки испанской инфанты. При королевском дворе он был принят с большими почестями и удостоился аудиенции у Филиппа IV и Марии-Терезии, которой торжественно вручил послание жениха.
Король Испании и инфанта произвели на французского маршала неизгладимое впечатление.
Жорж Ленотр в книге «Повседневная жизнь Версаля при королях» пишет: «Во время аудиенции, двигаясь по бесконечной анфиладе залов средь расступившейся молчаливой толпы, он достиг того святилища, где под золотым балдахином стоял Филипп IV, весь в черном, бледный до голубизны и неподвижный как статуя; даже его глаза смотрели в одну точку без всякого выражения, будто стеклянные. Страшное желудочное заболевание позволяло ему принимать в пищу только женское молоко; поэтому он принужден был держать кормилицу, которая питала его четырежды в день. Он ничего не произнес на любезность посла, которого провели затем в другой приемный зал.
Здесь, стоя на подмостках, перед ним предстали королева и инфанта, обе столь раскрашенные, столь стиснутые арматурой корсетов, огромными фижмами и ошейниками воротников, в которых утопали их щеки, что при виде этих восковых фигур де Грамон смутился и не сказал ни слова, ограничившись лишь тем, что поцеловал края их юбок. Он успел только заметить, что у инфанты, кажется, прекрасные волосы, голубые глаза и полные губы. К тому же она не знала ни слова по-французски, а точнее, подчиняясь зверскому испанскому этикету, не говорила вообще. Кроме отца и исповедника к ней никогда не приближался ни один мужчина. Ее развлечения состояли из карт, посещений церковных служб, монастырей и время от времени присутствия на аутодафе…
