Через некоторое время Перефикс будет заменен на известного философа и члена Французской академии Франсуа де Ламотт-Лавуайе, талантливого педагога, который до того занимался воспитанием младшего брата короля.
Людовик не особенно любил учиться, ему больше пришлись но душе игры на свежем воздухе. Он любил танцы, игру в мяч и охоту. Много времени он отдавал спортивным упражнениям, сделавшим его в итоге физически сильным юношей.
«Специальный учитель посвящает короля в секреты военного мастерства, — пишет Ж.-К. Птифис, — обучая его стрельбе из мушкета и владению пикой. Другой учит его обращаться с короткой и длинной шпагами. Мазарини велит построить для девятилетнего короля небольшой форт в саду Пале-Рояля, в котором Луи может на досуге играть с детьми своего возраста, входя в курс непростого умения разбивать лагерь. Военное дело — необходимый и важный элемент королевского образования».
Тем не менее Людовик прекрасно знал латынь и в 13 лет уже легко мог переводить главы из «Записок о Галльской войне» Цезаря. Он любил историю. Еще в раннем детстве Ла Порт читал ему вслух перед сном отрывки из «Истории Франции» Мезере, а позже Людовик с удовольствием читал сам главы из книги своего наставника Перефикса, посвященной истории короля Генриха Великого.
Людовика обучали игре на лютне, и у него неплохо получалось, хотя больше он предпочитал гитару и, как только выдастся возможность, берет уроки у лучших учителей.
Но главной задачей Мазарини было вырастить из Людовика короля.
И больше всего он уделял внимание именно этому.
Людовик присутствовал на заседаниях Королевского совета с очень раннего возраста и вовсе не бездумно, он старается во все вникать.
Он послушно и со всей ответственностью исполняет королевские обязанности.
Когда будущий «Великий Конде», а пока еще только герцог Энгиенский, одержал свою первую большую победу при Рокруа, Людовик даст ему аудиенцию, чтобы выразить благодарность.
«Газетт» в ответ на это пишет: «Каждому было приятно видеть ласковое обхождение юного монарха с героем, оно показывало, на что можно надеяться, когда король достигнет более зрелого возраста».
«Следующей весной он, сидя в карете, присутствует на смотре своего швейцарского гвардейского полка в Булонском лесу; он уже вошел во вкус военных парадов. В Великий четверг 1645 года он моет ноги двенадцати бедным из своего прихода (Сент-Эсташ) и обслуживает их за столом. Летом 1647 года по совету Мазарини Людовик едет с матерью осматривать границу: речь идет о том, чтобы мобилизовать дворянство, заставить всех в королевстве осознать силу испанской опасности, так как в этот момент осажденный Армантьер сдастся. А ведь этому королю, уже воину, всего лишь восемь лет», — пишет Франсуа Блюш.
Людовику было девять, когда впервые его жизнь подверглась серьезной опасности. Он заболел оспой и едва не умер. Учитывая какими методами проходило в то время лечение — обычно это были бесконечные кровопускания и клизмы, ему пришлось вынести немало страданий, прежде чем сильный организм справился с недугом. Но несколько дней мальчик находился буквально между жизнью и смертью. И все свидетели тех ужасных дней единодушно восхищались его мужеством и смирением.
Точно с такой же твердостью Людовик будет бороться с недугами всю свою жизнь…
Анна Австрийская дни и ночи не отходила от постели сына и переживала так сильно, что как только мальчику стало лучше — сама слегла в горячке, к счастью не продолжительной. Очень беспокоится за здоровье короля и Мазарини. Хотя у Анны был еще один сын, в Луи уже было очень много вложено. Да и задатки у него были по-настоящему королевские. Тогда как в Филиппа Мазарини не верил. Он никогда не воспринимал его всерьез и не особенно обращал внимание на его воспитание. Что в общем-то странно, учитывая, насколько уязвима в ту пору была человеческая жизнь. Уверенность в том, что Людовик доживет до совершеннолетия, не могла быть абсолютной, однако почему-то ко вниманию это не принималось. Может быть, и Анна и Мазарини свято верили астрологам, предсказавшим королю долгую жизнь?
Глава 7
«Великие короли не были взращены в радости»
Людовик был умным мальчиком с сильным характером, но вместе с тем он был чувствителен и часто неуверен в себе. Он крайне болезненно переживал неуважение к своей особе и к своей власти. Он боялся оказаться недостаточно хорошим королем.
Гражданская война, вспыхнувшая во Франции в 1648 году, была для Луи тяжелым испытанием, заставившим его почувствовать себя слабым и беззащитным, уязвимым перед разрушительной силой хаоса, но вместе с тем и воспитавшим в нем стойкость.
Как это ни ужасно, Фронда была лучшей школой для маленького короля, в совсем еще юном возрасте он научился понимать и принимать вещи, трудные и болезненные даже для взрослого, чего уж говорить о ребенке. Понимать коварную сущность своих подданных, которые могут уверять в любви и преданности и тут же строят козни, предают, легко и непринужденно, заботясь исключительно о собственной корысти. Принимать тот факт, что верить никому нельзя и сегодняшние друзья завтра запросто могут стать врагами. А вчерашние враги… Их придется прощать, скрепя сердце, потому что так диктует политика. Слава богу, что за спиной у Луи все же были люди надежные как скала, всегда верно отстаивающие его интересы, на которых он слепо мог положиться. Самые близкие его люди — мать и крестный отец.
Войны никогда не случаются внезапно, и, конечно, Фронда не вспыхнула в один миг. Тридцатилетняя война измучила страну, для того, чтобы содержать армию, вводились все новые налоги, народ бедствовал, восстания вспыхивали то здесь, то там и случались все чаще. В какой-то момент упала последняя капля, и плотину просто прорвало.
«Уже в январе 1648 года появляются первые признаки гражданской войны, — пишет Э. Дешодт. — С 7 по 9 января несколько сотен торговцев с улиц Сен-Дени и Сен-Мартен протестуют перед Дворцом правосудия против новых налогов. В субботу 11-го направляющуюся на богослужение в собор Парижской Богоматери королеву осаждает толпа из двухсот женщин и с воплями следует за ней до собора. В ночь с 11-го на 12-е на улице раздаются выстрелы. 12-го излечившийся от оспы Людовик должен идти в собор, дабы возблагодарить Господа за выздоровление. Вид сопровождающего его внушительного отряда телохранителей лишь усугубляет недовольство толпы».
Умер великий Ришелье, разжалась рука, надежно державшая в повиновении и парламент и знать. Король был мал… Регентша не внушала особого почтения… А ее первый министр и вовсе вызывал одно лишь возмущение и отвращение. Как это так: какой-то выскочка, итальянский пройдоха вознамерился править Францией!
Французский парламент был далек от того, чтобы принимать решения столь же суровые, как парламент в Англии, низложивший королевскую власть и поставивший во главе страны лорда-протектора, и все же пример Туманного Альбиона весьма вдохновлял.
13 мая 1648 года парламент призвал судебные палаты собраться, чтобы провести общую государственную реформу для спасения королевства.
