В этом он тоже прежде не сознавался, хотя время от времени Кейт приходила в голову такая мысль. Внезапно ей стало его жаль. Она опустила руки, приняв менее угрожающую позу.
— Мне пришлось как следует постараться, чтобы Пиотру разрешили въезд в нашу страну, — поведал он. — Тогда ему было всего двадцать пять, однако имя его уже гремело в научных кругах. Выдающийся иммунолог! Получил визу категории О-1, а ведь ее теперь редко кому дают!
— Ну, это хорошо, отец.
— Такую визу дают лишь людям с выдающимися способностями, вот что значит О-1! Это значит, что он обладает исключительными умениями или знаниями, которых нет ни у кого в этой стране, и что я занимаюсь исключительно важным исследованием, для которого он мне жизненно необходим!
— Тем лучше для тебя.
— Виза категории О-1 выдается на три года.
Кейт коснулась его руки.
— Разумеется, ты переживаешь за свой проект, — постаралась она его поддержать. — Наверняка все как-нибудь образуется.
— Ты и правда так думаешь?
Она кивнула и смущенно похлопала его по руке, чего он явно не ожидал.
— Я в этом просто уверена! — заявила Кейт. — Не забудь захватить домой коробку от ланча.
Она открыла входную дверь и вышла на солнечный свет. Две женщины из организации "Христиане за Будду" сидели на ступеньках, склонившись друг к другу. Они так сильно смеялись, что не сразу заметили Кейт, но потом подвинулись и дали ей пройти.
Глава 2
В четвертой группе малышки играли в разлуку. Кукла-балерина расставалась с куклой-морячком.
— Прости, Джон, — заявила она бодрым, деловитым голоском (вообще-то, голоском Джилли), — но я люблю другого.
— Кого же? — спросила кукла-морячок в маленькой синей матроске. За нее говорила Эмма Джи, обхватив игрушку за пояс.
— Не скажу, а то вдруг он твой лучший друг, и это ранит твои чувства.
— Ну, ты сглупила! — вмешалась Эмма Би. — Теперь он все знает, ведь ты сказала, что это его лучший друг.
— Подумаешь! Мало ли у него лучших друзей?
— Мало. Лучших друзей много не бывает.
— А вот и бывает! У меня целых четыре лучших друга!
— Тогда ты чокнутая!
— Кейт! Ты слышала, как она меня назвала?
— Ну и что? — спросила Кейт. Она помогала Джамише снять халатик для рисования. — Скажи, что она сама такая.
— Сама ты чокнутая! — объявила Джилли Эмме Би. — А я нет!
— А вот и да!
— А вот и нет!
— Кейт сказала, значит, чокнутая!
— Не говорила я такого, — возразила Кейт.
— А вот и говорила!
Кейт хотела сказать "А вот и нет", потом передумала.
— По крайней мере, начала-то не я.
Они сидели в кукольном уголке — семеро девочек и близнецы Сэмсоны, Рэймонд и Дэвид. В другом углу остальные шестеро мальчиков столпились вокруг столика для игр с песком и превратили его в спортивную арену. Из пластмассовой ложки они сделали катапульту, чтобы стрелять кубиками "Лего" в рифленую жестянку из-под желе, которую поставили на дальнем конце столика. По большей части они промахивались, зато, когда удавалось попасть, дети разражались бурными аплодисментами, после чего начинали пихаться локтями, пытаясь завладеть ложечкой-катапультой. Кейт следовало бы подойти и успокоить их, но она не стала. Пусть дадут выход энергии. К тому же она не воспитательница, всего лишь нянечка, а это совсем другое дело. Детский сад "Школа для самых маленьких" в Чарлз-Виллидж был основан сорок пять лет назад мисс Эдной Дарлинг, его бессменным директором, и все воспитатели достигли настолько преклонных лет, что нуждались в помощи обслуживающего персонала (по одной нянечке на каждую, две для самой трудоемкой группы двухлетних детей), без которого они вряд ли справлялись бы с ватагой маленьких сорванцов. Хотя учреждение занимало цокольный этаж церкви Святого Алоизия, большая часть помещений находилось выше уровня земли, так что в комнатах было светло и солнечно, а двойные двери открывались прямо на детскую площадку. В противоположном конце помещения располагалась комната для отдыха воспитателей, где пожилые женщины и проводили большую часть рабочего дня, распивая травяной чай и обсуждая свои физические недомогания. Порой кто-нибудь из обслуживающего персонала осмеливался заглянуть туда на чашку чая или чтобы воспользоваться туалетом с "взрослыми" удобствами, однако на этих закрытых заседаниях старших они неизменно ощущали себя лишними и поэтому, несмотря на сердечность последних, старались без особой нужды не входить.
Мягко выражаясь, Кейт вовсе не мечтала о работе в детском саду. Случилось так, что на втором курсе она заявила профессору ботаники, что его объяснение процесса фотосинтеза — бестолковое. Слово за слово, и в результате ее попросили уйти из колледжа. Она боялась реакции отца, но услышав, как было дело, он сказал: "Что ж, ты права — объяснение действительно бестолковое". Тем все и кончилось. Кейт сидела дома, не зная, чем заняться, пока ее тетушка Тельма не предложила ей место в детском саду. (Тетушка Тельма состояла там в членах правления. И не только там.) Теоретически Кейт могла бы восстановиться в колледже в следующем году, только почему-то не стала этого делать. Похоже, отцу и в голову не пришла такая возможность, к тому же для него было удобнее, чтобы она занималась домом и присматривала за своей младшей сестрой, которой было всего пять лет, — их дряхлая экономка с нею уже не справлялась.
Воспитательницу, которой помогала Кейт, звали миссис Чонси. (Все нянечки обращались к воспитательницам "миссис".) Спокойная, невероятно полная женщина присматривала за четырехлетками дольше, чем Кейт прожила на этом свете. Как правило, она относилась к ним ласково-рассеянно, а когда они озорничали, строго говорила: "Конор Фитцджеральд, я все вижу!" или "Эмма Грей и Эмма Уиллис — смирно!" Она считала, что Кейт их слишком распускает. Если ребенок отказывался спать в тихий час, Кейт говорила: "Ну и ладно, как хочешь" и со вздохом отступала. Миссис Чонси в таких случаях смотрела на малыша с укоризной и говорила: "Кажется, кое-кто не слушается мисс Кейт". В подобные моменты Кейт чувствовала себя самозванкой. Да кто она такая, чтобы заставлять ребенка спать? Ей совершенно недоставало авторитетности, и все детишки это знали. Похоже, они воспринимали ее как четырехлетку-переростка, перечащую взрослым. Ни разу за шесть лет работы в детском саду они не обратились к ней "мисс Кейт".
Время от времени Кейт подумывала о поисках работы, однако ничем это так и не закончилось. По правде сказать, на собеседованиях она не блистала. Кроме того, она ума не могла приложить, чем бы еще заняться.
Как-то раз в колледже ее уговорили перекинуться в шахматы в зале отдыха общежития. Играла она так себе, зато обладала изрядной долей дерзости и любила рисковать, поэтому ей удавалось довольно долго теснить своего противника. Вокруг собралась небольшая толпа, которую Кейт словно не замечала, пока один из студентов не прошептал другому: "У нее нет никакого плана!" Так оно, собственно, и было. Партию она вскоре проиграла.
