Ее родители наслаждались обществом друг друга и умели друг друга слушать. Даже после короткой разлуки они не могли наговориться. Каждый хотел знать в подробностях, как провел это время другой, словно ему было необходимо заполнить пустоту, которая образовалась в его душе в отсутствие второй половинки. Иногда они шептались, чтобы Лилиана не могла услышать вещи, не предназначенные для детских ушей. Она помнила, что в такие минуты они как-то по-особенному смеялись. Сейчас она понимала, что в этом смехе было сексуальное желание.
Она нисколько не сомневалась, что ее родители по-настоящему друг друга любили, и не собиралась довольствоваться меньшим. Это было бы предательством по отношению к ним и счастливой семье, которую им удалось создать. Бесспорно, они хотели, чтобы их дочь тоже обрела счастье в браке. Именно поэтому она не может стать женой человека, который ее не любит.
— Спасибо тебе за предложение, Изар, но я его не приму, — ответила она после долгой паузы.
Изар больше не упоминал о браке ни во время их оставшегося пути над Атлантикой и Европой, никогда они пересели в вертолет, а затем в автомобиль, который доставил их на его виллу. Все же Лилиана чувствовала напряжение, которое мешало ей получать удовольствие от созерцания заснеженных Альп с голубыми, как небо, озерами, и пушистыми елями.
Сент-Мориц оказался таким же уютным и живописным, как и все те маленькие швейцарские городки, которые она посещала во время школьных экскурсий. Здешние курорты пользовались успехом у аристократов и состоятельных людей, в том числе благодаря климату, который был известен во всем мире как «шампанский» климат Сент-Морица. Здесь было полно дорогих магазинов и фешенебельных отелей, в которых часто останавливались королевские особы и олигархи.
Вилла Изара оказалась трехэтажным деревянным домом с каменными каминами и высокими окнами, из которых открывались потрясающие виды Энгадинской долины. Здесь был установлен частный подъемник, на котором можно было добраться до популярных горнолыжных трасс Сент-Морица.
Поприветствовав свой домашний персонал, Изар распорядился, чтобы багаж отнесли в его спальню, и они с Лилианой остались наедине друг с другом. Огромная гостиная занимала почти весь первый этаж дома, но в присутствии Изара Лилиана не смогла расслабиться. В большом камине потрескивали поленья, мебель была мягкой и удобной, и ей больше всего на свете хотелось лечь на один из диванов и отдохнуть. В самолете она всю ночь притворялась спящей, и, если ляжет сейчас, это будет похоже на капитуляцию.
— Я устал, — сказал он ей, хотя совсем не выглядел уставшим. — Я пойду в душ, чтобы смыть с себя грязь нью-йоркских трущоб, после чего буду отдыхать. Предлагаю тебе сделать то же самое.
— Я скорее суну руку в огонь, чем присоединюсь к тебе.
— Сколько драматизма, — произнес он, и она заметила в его темных глазах искорки смеха. — Разве я приглашал тебя присоединиться ко мне?
— Ты предлагал мне выйти за тебя замуж, — ответила она. — Кто знает, какая еще безумная мысль могла прийти тебе в голову.
— Я не предлагал тебе выйти за меня замуж, — возразил он. — Не опускался перед тобой на колено и не лгал насчет любви до гроба. Я просто сообщил тебе, что произойдет в ближайшее время. — Каждое его слово пронзило ее подобно острому клинку.
— Ты ошибаешься, Изар, — заявила она. — Этого не произойдет. Я не выйду за тебя замуж. Ни в ближайшее время, никогда-либо еще.
Он небрежно пожал плечами, словно это не имело для него никакого значения. Словно ее протест был бессмысленным.
— Когда ты будешь готова перестать строить из себя жертву, которую похитили на частном самолете и увезли в ужасную дыру под названием Сент-Мориц, кто-нибудь из персонала покажет тебе твою комнату. Если ты захочешь попытаться сбежать, я бы посоветовал тебе не делать этого. Дом стоит посередине склона крутой горы, так что идти просто некуда.
С этими словами он повернулся и ушел, оставив ее одну, словно ожидал, что она расплачется как капризный ребенок, возможно, закатит истерику, затем успокоится и подчинится ему.
Почему он должен думать иначе? Прежде она всегда ему подчинялась. Сегодня она впервые за много лет бросила ему вызов, так что он наверняка не принял это всерьез. Обычно он устанавливал правила, а она им следовала.
На нее накатила волна усталости. Все тело налилось свинцовой тяжестью, в висках стучало, глаза словно наполнились песком. Она не знала, была причина этого в алкоголе или в смене часовых поясов. А может, это были последствия ее близости с Изаром?
Подойдя к окну до пола, она посмотрела на Энгадинскую долину, обрамленную суровыми горами, белоснежные вершины которых поблескивали в лучах утреннего солнца. Она никогда не хотела возвращаться в Альпы. После нескольких лет своего заточения в закрытом частном пансионе она дала себе слово, что ноги ее больше не будет в горах.
Ее вдруг охватила тоска по матери. С ней это бывало довольно часто, но на этот раз чувство было особенно острым. Сейчас она как никогда нуждалась в материнском совете. Все эти годы она часто перечитывала в Интернете статьи о прекрасной Клотильде Жирар-Брукс, которой все восхищались, разглядывала ее фотографии, вспоминая ее доброту и ища сходства между матерью и ей самой.
В юности красавица Клотильда считалась завидной невестой. Она встречалась с принцами и киноактерами, пока не познакомилась с отцом Лилианы и не отдала ему свое сердце. Лилиана была уверена, что такая опытная светская женщина, как ее мать, подсказала бы, что ей делать после того, как она отдалась своему опекуну — худшему из всех людей, которых она знала.
Опекуну, который хочет заставить ее выйти за него замуж, словно сейчас девятнадцатый, а не двадцать первый век.
К сожалению, ее матери больше нет, и она не может рассчитывать на ее помощь.
«Ты оскорбляешь ее память, ведя себя как капризный ребенок», — строго сказала себе Лилиана. Она взрослая женщина, которая больше не прячется от мира и готова двигаться навстречу будущему. Ей осталось только доказать это Изару и остальному миру.
Найдя одну из горничных, Лилиана попросила ее показать ей ее комнату. Наполнив водой огромную ванну, стоящую у сводчатого окна с видом на маленькую деревушку в долине, Лилиана погрузилась в теплую воду и только тогда дала волю слезам. Она здесь одна. Никто ее не увидит и не осудит. Изар не узнает, что она плакала.
Много часов спустя Изар стоял у окна свой спальни и смотрел на огни деревни внизу. Луна была высоко в небе, и заснеженные склоны гор блестели в ее свете.
Он не знал, что с ним творится. Перелеты никогда не влияли на его сон. Он часто спал в самолетах, перемещаясь из одной столицы в другую, чтобы присутствовать на деловых встречах в разных уголках земного шара. Он редко спал более трех-четырех часов подряд, поэтому ему всегда было довольно легко привыкнуть к разнице во времени, где бы он ни находился. Однако сегодня он никак не мог уснуть.
Причина была ему известна. Ее звали Лилиана.
