— Вот кто-то с го-орочки спустился, наверно, ми-илый мой идет, на нем рубашка от Лакоста, она с ума ме-еня сведет!
Исполнив первый куплет, он снял с левой ноги ботинок, удивленно уставился на босую ногу, как будто увидел ее впервые в жизни, и пошевелил пальцами.
Собутыльники на соседней скамье занервничали.
— Слушай, ты, пьянь болотная, — заговорил один из них, хмурый брюнет со сросшимися бровями. — Валил бы ты отсюда в произвольном направлении! Люди здесь культурно отдохнуть собрались, а ты своим видом нам весь пейзаж портишь!
— Да вы чего, мужики? — Рвакля приподнялся на локте и удивленно воззрился на соседей, словно только сейчас их увидел. — Я тут раньше вас культурно отдыхаю! У нас страна свободная, и я здесь нахожусь в своем полном конституционном праве…
— А мы в своем праве тебе рыло конкретно начистить! — продолжил мрачный брюнет и сделал шаг к бомжу.
— Это запросто. — Рвакля осклабился. — Это очень даже возможно, только не советую, потом очень много денег на лекарства потратишь. Причем совершенно зря.
— Это еще почему? — осведомился брюнет, притормозив.
— А ты вот это видел? — Рвакля пошевелил большим пальцем правой ноги. — Чернеть уже начал. Значит, третья стадия началась…
— Третья стадия чего? — переспросил брюнет, слегка попятившись.
— СПИДа, чего же еще! — вздохнул Рвакля. — Говорят, он не очень заразный, но я бы на твоем месте не стал проверять. Тем более что у меня еще туберкулез, эпидемический гайморит и болезнь легионеров. А эти однозначно очень заразные.
— Степаныч, лучше ты с ним не связывайся! — проговорил толстый лысоватый дядечка в круглых очках. — Лучше мы другое местечко подыщем…
— Да где тут подыщешь, — вздохнул брюнет, однако отступил на прежнюю позицию. — Все приличные места давно уже заняты… народ отдыхает…
— Слушай, ты, жертва застоя, — обратился толстяк к Рвакле. — А может, ты по-хорошему уйдешь? А мы тебе на пиво дадим…
— На пиво? — с сомнением переспросил бомж. — При моем состоянии здоровья пиво уже не актуально. Я давно уже перешел на более крепкие напитки…
— Ну, можем и на водку… — протянул толстяк и оглядел своих сотрапезников. — Верно я говорю, мужики?
Мужики одобрительно закивали. Толстяк достал из кошелька купюру и с сомнением уставился на Рваклю. Тот быстро сообразил, какие мысли теснятся в душе толстяка, и предложил:
— Заразиться опасаешься? Правильно опасаешься! Ты вот что, заверни камень в денежку и брось мне!
Толстяк так и сделал. Рвакля подобрал купюру, спрятал ее за пазуху, обулся и встал со скамьи. Помахав рукой дружной компании, направился к выходу из сквера. Леня проскользнул позади кустов и присоединился к своему новому знакомому. Поравнявшись с ним, он проговорил:
— Надеюсь, ты это не всерьез про все эти болезни?
— Конечно нет. — Рвакля с усмешкой покосился на Маркиза. — Из серьезных болезней у меня только плоскостопие. Но ты же сам знаешь, нашего брата всякий норовит обидеть, так что приходится как-то изворачиваться…
— Нет, это круто! — одобрил Маркиз. — Так что насчет твоих ботинок?
— Я всегда открыт для переговоров! — солидно проговорил Рвакля. — Особенно если условия подходящие…
Однако приступить к переговорам и обсудить условия они не успели: рядом с ними остановилась черная машина, из нее выскочили двое крепких парней в белых полотняных костюмах, подхватили Рваклю под локти и потащили в машину.
— Эй, мужики, не трогайте меня! — заверещал бомж. — У меня СПИД, эпидемический панкреатит и гепатит B.
— Заткнись! — оборвал его один из незнакомцев, вталкивая на заднее сиденье машины.
— Видишь, чувак, не судьба! — выкрикнул изнутри Рвакля.
— Береги ботинки! — крикнул вслед ему Маркиз.
Черная машина сорвалась с места и понеслась вперед по переулку. Прежде чем она скрылась за углом, Леня успел запомнить ее номер.
Несколько секунд он стоял, обдумывая положение.
Монета была уже так близко, но снова исчезла в неизвестном направлении. Впрочем, почему в неизвестном?
Леня в детстве жил неподалеку от Сенной площади и хорошо знал этот район. Он помнил, что переулок, по которому уехала черная машина, загибается буквой «Г» и выходит на Садовую улицу. Туда же можно попасть быстрее проходным двором.
Шансы были невелики, но он нырнул в подворотню, пробежал через пыльный двор, проскочил сквозной подъезд и оказался на Садовой.
На его удачу, улица стояла в пробке, и впереди, возле светофора, виднелась знакомая черная машина.
Леня замахал рукой проезжающему мимо «Фольксвагену». Водитель взглянул на него в ужасе, повертел рукой у виска и быстро свернул в ближайший переулок. Точно так же поступил и водитель серого «Пежо». Когда мимо него проехали даже ржавые «Жигули», Леня опомнился: ведь он был одет бомжом, так что попытка остановить машину была заведомо обречена на провал.
Тогда он достал из кармана крупную купюру и помахал ею перед проезжавшим мимо него стареньким неказистым «Опелем». Водитель зачарованно уставился на купюру и затормозил. Потом увидел Леню, и глаза его полезли на лоб.
— Ох, ни хрена себе! — проговорил он и хотел уже нажать на газ, но Леня успел открыть дверцу и плюхнулся на заднее сиденье.
— Ты чего, мужик… — заныл водитель, косясь на подозрительного пассажира в зеркало заднего вида. — После тебя салон не отчистишь…
— Не гони пургу, — возразил Маркиз. — У тебя тут и так грязь несусветная! Ты тут картошку, что ли, возишь? И еще шерсть собачья… так что хуже, чем есть, не станет!
— Ну, картошка! Ну, шерсть! — согласился водитель. — Лайка у меня сибирская! Не так уж много от нее шерсти…
— Ладно, давай прекратим эту дискуссию. Поезжай вон за той машиной — видишь черный «Бумер» перед светофором?
— Ну, вижу… только деньги вперед!
Леня отдал ему купюру. Машины впереди как раз тронулись, и преследование началось.
Вслед за «Бумером» они пересекли Вознесенский проспект и Большую Подьяческую, проехали по Садовой мимо Никольского собора.
Остановившись на светофоре, водитель покосился на Леню, откашлялся и проговорил:
— Я, конечно, дико извиняюсь, но только вот очень интересно: это что же, получается, выгодно бомжевать? Ежели ты такими деньгами свободно располагаешь…
— Я, может, не простой бомж, — рассудительно ответил Маркиз. — Я, может, заслуженный бомж Российской Федерации. Я, может, пять лет на бомжа учился! И вообще, дядя, не зевай — вон, они уже поехали!
«Опель» рванул с места. Они пересекли Лермонтовский проспект, объехали площадь Тургенева, по двум Калинкиным мостам переехали Екатерининский канал и Фонтанку и свернули с набережной.
