– Ну типа «На краю света» такое…
– Про нас?.. И всё тебе плохо? Окрутел за какие-то три месяца, как в кино, бляха!..
– Да ладно, Юрич, не в этом дело…
– А в чем?.. Сколько заплатили-то?
В дверь несколько раз позвонили.
– За эту? Почти шесть тысяч.
– Долларов?
В прихожей послышалась радостная разноголосица.
– Евро.
– Норма-ал! – В голосе Юрича послышалось уважение, уважение даже, наверное, не к Сергею именно, а к сумме. – Евро, он же дороже, чем доллар?
– Ну рублей на пять, вроде… Губины пришли. А Олегыч что-то… что-то не слышно.
– Слушай, Серег, – тихо, вкрадчиво произнес Юрич, – а покажи.
– Что показать?
– Ну эти, евро.
– А, да ладно, – Сергей направился к двери, – потом. Гости же…
– Да не бойся, не отберу. Интересно просто.
– Ну, блин, что мы, сейчас их будем раскладывать здесь?! – чуть не взбеленился Сергей и мгновенно успокоился, шагнул к столу, взял бутылку. – Потом, ладно? Давай еще по одной, пока они там.
– Да не хочу я пить. – Юрич сунул книгу обратно на тумбочку. – Окруте-ел ты, Серег. Быстренько…
– Кончай, а! Ничего я не окрутел. Наоборот совсем…
– Как это? Хе, наоборот…
– Да, блин… Каким-то себя чувствую… – Сергей резко опрокинул содержимое стопки в рот и рыкнул, сморщился. – Вот… Хух… Вот артистов взять или певцов, даже писателей известных… Смотришь на них по телику – всё вроде нормально. Выступают, играют… А… Я как-то Киркорова встретил, на улице так увидел, в жизни. И – совсем не человек. Кукла такая двухметровая идет… Понимаешь?
– Да нет, – слегка растерянно усмехнулся Юрич. – Не очень… И что?
– И я себя таким же начинаю чувствовать. Меня показывали по телику несколько раз… Посмотрел – ни фига, думаю. Тоже как кукла. Ну не живой… теперь.
Возбужденно-радостные голоса приближались к комнате.
– А, ладно, – выдохнул Сергей и попытался придать лицу приветливость. – Фигня это всё… Потом.
– Мо-ожно к ва-ам? – И в комнату вплыли муж и жена Губины, оба полные, невысокие, лет за пятьдесят, этакие бодрячки; за ними – Юрий Андреевич, Людмила Петровна с тарелкой хлеба…
– Извините, что тесновато, – тут же стала оправдываться Людмила Петровна, – но это виновник торжества так пожелал. Чтобы в его рабочем кабинете…
– Мам, хорош… Садитесь, пожалуйста! Всё хорошо.
Губина, мягко опускаясь на стул, пораженно приговаривала:
– Ну и стол!.. Ну и сто-ол!..
– Да-а! – соглашался Губин. – Пир настоящий…
Кое-как расселись. На некоторое время замерли.
– Олега только нет еще, – первой очнулась Людмила Петровна. – Что, ждать будем или начнем?
Сергей посмотрел на часы:
– Начало восьмого. Сам виноват… – И с улыбкой спросил: – Так, кому что? Водка, вино?
– Мне вина! – подняла руку Губина.
– Я бы водочки, – неуверенно ответила Людмила Петровна, – капельку.
– Я тоже вина, – сказал Губин. – Завтра тяжелый день, к сожалению.
Сергей разливал по стопкам и бокалам вино, водку.
Губина пригляделась к лежащей на блюде птице:
– Люда, это у вас не гусь ли?
– Гусь, гусь! Сережа купил на рынке. Два пакета утром принес всяких вкусностей. Даже креветок…
– Пап, ты водку? – перебил ее Сергей слишком громко произнесенным вопросом.
– Не откажусь ради такого дня…
Людмила Петровна обратилась к Юричу:
– Как ваши дела? Там же всё, в банке?
– Так точно. Куда метаться-то? Нормальное место… Сегодня подменился, пришел Серегу поздравить. И вас!
– И очень хорошо сделали! Вы же Сереже очень с рассказами помогли.
– Да ну, что я… Я – так… Олег, это – да! Он…
– Олег вообще замечательный парень! – перебила Людмила Петровна, обращаясь ко всем. – Олега Тишкова ведь знаете? Светы Тишковой сын.
– Конечно! – воскликнул Губин.
– Света – прекрасная женщина! – поддержала его супруга.
– Вот ее сын, Олег, очень помог Сереже…
– Мам, – остановил ее Сергей. – Мне много кто помог… Давайте приступим.
– Да! – И Губин, неуклюже, чуть не сдвинув животом стол, поднялся. – Позвольте мне озвучить первый тост. По праву старшего… – Прокашлялся. – Я… я бесконечно рад, что нахожусь сейчас здесь и по такому поводу. Серегу я знаю, что называется, с самых пеленок. В машинки вместе играли, лепили солдатиков пластилиновых. Помнишь, а? – Губин подмигнул Сергею. – Но всё это в прошлом. Вот и ты стал взрослым. И сегодня мы чествуем молодого писателя, и не просто молодого, а уже, прямо в мгновение ока, ставшего известным в столице. В самой Москве!
– И не только в Москве! – шепнула супруга.
Губин шутливо рассвирепел:
– Пр-рошу не пер-ребивать пр-рофессионала!.. Да, – вернулся к торжественной интонации, – и не только в Москве наш земляк и сын нашего молодого города стал известен, а и в Европе! И там теперь знают о нас, что мы – есть! И поэтому я рад не только за Сережу, за его глубоко мною уважаемых родителей, но и за весь наш город. За наш юный, по меркам мировой истории, Пионерск! Вот каких мы здесь растим сыновей! За наши таланты! Ура!
– Ура! – отозвался Юрич.
Стали чокаться, наперебой поздравлять Сергея, его маму и папу… Когда выпили и закусили, Людмила Петровна велела мужу:
– Юр, гуся поломай.
Юрий Андреевич засучил рукава и стал рвать птицу на части; кряхтел, приговаривал:
– Е-ех! Феодалом в замке себя чувствую…
– Давай-давай! – кивал Губин. – Впечатляюще. Попируем.
– А помните, как уток на костре жарили? – подала голос Губина.
– Да-а, была охота!..
– Я пальцы прямо до крови стирала.
– Почему?
– Ну как! Десять уток за раз ощипать!
– У-у…
Людмила Петровна обернулась к сыну:
– Сереж, книжки-то покажи.
– Да ладно, – поморщился он, – потом…
Губин услышал, нахмурился:
– Чего это – потом?! Давай, Серег, волоки! Действительно, тосты, вино, гусь, а главных виновников этого безобразия прячете… Ну-ка! – Наскоро вытер руки салфеткой и принял книгу. – У-у, красотиш-ша! Это немецкая?
– А вторая там у нас, в зале! – вспомнила Людмила Петровна и вскочила. – Вчера читать начали… – Вышла.
