– Ох, не знаю пока. Как-то… смешно как-то немного… Я, честно говоря, по-другому это всё представлял. На спектакль похоже.
– Гм… Интересно. Но среда литературная, дорогой Сережа, всегда была очень хорошей пищей для сатиры. Бунин, вспомните, хлеще Зощенко становился, когда начинал писать о литераторах, об их отношениях. – Прищурившись, Полина смотрела на частокол у стола, в котором наверняка каждый столбик-человек был ей знаком. – Да, вы правы, это театр в каком-то роде… Те же законы. И знаете, тут роли настолько четко распределены – любой бы режиссер позавидовал… И каждый дает именно те реплики, какие от него ждут, на какие он кем-то там запрограммирован… Извините, я сумбурно выражаюсь. Надеюсь, вы понимаете, о чем я?
– Кажется.
– Вот знаете, почему никто, например, из толстых журналов к вам не подходит, а ведь после такого успеха они должны бы по идее наперебой просить ваши вещи?
– Почему?.. – заинтересовался Сергей. – Я ведь за журналами пытаюсь следить, даже хотел послать рассказы в какой-нибудь, а потом передумал. Решил – наверняка ведь откажут.
– И отказали бы. Сто процентов отказали, если бы так получили, по почте, ни с того ни с сего. А сейчас им оч-чень хочется вас напечатать, даже если они и не читали еще… Ведь сенсация! – мальчик, восемнадцать лет, а вошел в финал такой премии громкой, на один голос всего самому Потапову уступил. Ни одной публикации, только рукопись, что-то в интернете… Фантастика, правда?.. – Полина глотнула вина. – Но, понимаете, Сережа, у вас уже роль писателя, не связанного с журналами. Вы – писатель, начавший с книги. У вас другая роль. И вот они ждут теперь выход книги, чтоб хоть критические статьи напечатать, оценить ее… Уже знаю, скажут, согласятся: да, Толокнов открытие, но в целом – обругают.
– За что?
Полина изумленно выгнула брови:
– А вас не за что ругать, дорогой?! Разнесли в пух и прах смысл жизни нынешних сорокалетних людей, последних советских романтиков, к коим, кстати сказать, и я себя отношу, свое поколение вон каким показали… Да и вообще какую-то невозможность жизни… – И она почти искренне раздраженно хмыкнула.
– М-да… – Сергей покрутил в руке пустой бокал. – Пойду еще налью. Или водки… Можно?
– Теперь можно. Только сильно, пожалуйста, не напивайтесь, дорогой.
– Да я как-то не склонен…
– Шучу! – засмеялась Полина. – Мне тоже возьмите красненького. Там вон специальный столик с напитками…
Как только Сергей ушел, от частокола отделился невысокий сухощавый мужчина в водолазке и кожаном жилете поверх нее. Сделал несколько петель по свободному пространству зала и оказался возле Полины:
– Здоровчик, моя дорогая!
– Салют, Гриша! – растянула она губы в улыбке. – А я всё смотрю, как ты на меня глазами своими пронзительными стреляешь, думаю: подойдет али нет. И вот – сбылось!
– Н-ну как я мог?! Стеснялся просто-напросто: ведь ты ж, – потянулся к ее уху, – ты не одна… Поздравить хочу с таким приобретением. Всколыхнули вы болотце на славу!..
– Спасибо. Но, скажу по секрету, это еще самое начало проекта.
Гриша испуганно отшатнулся:
– Да что ты! Что ж дальше-то будет?!
– Увидишь…
– М-м… Я-асненько… – Он заметил приближающегося Сергея и заторопился: – Ладно, я тебя покидаю, не буду утомлять. Успехов! Счастья по всем статьям!
– Вы очень любезны, Григорий Владимирович. Надеюсь, скоро увидимся.
– Да как иначе-то?! Узок наш круг, как говорится… – И, так же петляя, Гриша вернулся к столу.
– О, чудесно! – приняла Полина бокал.
– Давайте выпьем скорее.
– С удовольствием. За что?
– Давайте… – Сергей задумался, а потом мотнул головой: – Да просто так.
– Что ж…
Они молча чокнулись и выпили. Полина – вино, Сергей – водку из винного бокала.
– Все-таки как-то здесь тяжело, – закусив, сказал он. – Вроде бы ничего, а вот как-то… Как на уроке у доски.
– Привыкайте, Сережа, закаляйтесь.
– Уху… это – да… А кто это сейчас подходил?
– Так. – На секунду Полина сделала брезгливую гримасу и тут же обаятельно улыбнулась. – Так сказать, представитель конкурирующей стороны.
– В смысле?
– Литературный агент. Поздравил с удачным приобретением, то есть – что вас нашла. Завидует. Что же, – приподняла бокал, – надеюсь, не напрасно. Пьем, Сережа, за первый блин! – Чокнулись. – Уверяю вас – он не комом.
Выпили. Прожевав канапе, Сергей, глядя на стоящих у стола, произнес:
– Полина Максимовна, я спросить хотел.
– Всё что угодно, мой дорогой.
– А вон что за парень там? Вон тот.
– Какой? – прищурилась Полина.
– Ну вон, в черном свитере. Стоит сбоку. Сумка на плече…
– А, этот… Это Венин. Прозаик. Начал, кстати, очень ярко, чуть не во всех журналах напечатался, потом книга за книгой, премии… Он тоже откуда-то почти из ваших краев… Талантливый парень. – Полина облизнула губы. – Но, видите ли, Сережа… Как бы это объяснить?.. Пишет он по-прежнему много, печатают практически всё, что дает, а результат… Таких очень много сейчас, да, пожалуй, девять десятых. Раз в год в двух-трех толстых журналах рассказы, повестушки, еще по мелочам, книга, а резонанс – практически нулевой. И этот, Венин, теперь такой же. Стабильный писатель, коротко говоря.
– Понятно…
– Ему лет тридцать, ходит вот по фуршетам, в жюри приглашают, на ток-шоу поболтать. В обойме товарищ.
– А это плохо?
Полина пожала плечами:
– Может быть, ему и очень хорошо, а с точки зрения имени… – Она пригляделась. – И брюшко уже нагулял… Понимаете, Сережа, настоящий писатель должен, просто обязан быть бунтарем. Провокатором, если хотите. Всем симпатичных писателей не бывает. Они всегда всех раздражают, колют, обижают, даже друзей не должны щадить… У Синявского хорошо про это написано, кстати. Не читали?
– Да нет вроде бы… – Сергей подумал и повторил: – Нет, Синявского не читал. – И допил остававшуюся в бокале водку. – Ху-ух-х…
– Я найду, покажу. Вам должно понравиться. Полезно по крайней мере… – Заметив, что Сергей помрачнел, Полина толкнула его локтем. – Да вы не задумывайтесь пока! Хотя имидж советую уже сегодня начать вырабатывать.
– Имидж, – усмехнулся Сергей, но тут же стал серьезен. – А какой?
– Н-ну, лучше всего нынешний сохранять. Может, еще чуть грубей казаться, неотесанней. Здешним господам представители народных толщ нравятся. Только нельзя переигрывать – поймут, что играете, и отвернутся. Или же, наоборот, провинциальным интеллигентом быть, таким первобытным, из заповедной глуши.
– Хм…
