— Прошлым вечером, — подтвердила Ева.
— Я… я… я была дома. Работала. — Трясущейся рукой она указала на компьютерный стол. — Никуда не выходила.
— Вы виделись или говорили с кем-нибудь?
— Нет. Писала статью. Работа никак не клеилась, поэтому я поужинала остатками китайской лапши и рано легла спать. Думаю, около десяти. Мозги совсем не варили. Мне следует нанять адвоката?
— Решать вам. Вы когда-нибудь бывали в доме Эдварда Миры на Спринг-стрит?
— Спринг-стрит? Я вообще не знала, что у него там дом. Мы всегда встречались в отеле. Офицер…
— Лейтенант.
— Лейтенант, я веду тихую жизнь — таков мой выбор. Мне так нравится. У нас было всего несколько недель приятного волнения и… и… — Она снова вспыхнула. — Секса.
— А он положил всему этому конец, прислав вам цветы и открытку.
— Никто не станет убивать мужчину только за то, что он положил конец отношениям.
Ева приподняла брови:
— Вы уверены?
Оставив перепуганную Карли Маккензи, они спустились на лифте в вестибюль.
— Впечатления? — спросила Ева.
— Девица не привыкла, чтобы на нее обращали внимание. Обсессивно-компульсивный синдром легкой степени. В туалете чистота и порядок, как в операционной. Все в одном стиле. В спальне то же самое — я заглянула в дверь. Постель аккуратно заправлена. Ни разбросанной одежды, ни обуви. Такие заранее уверены, что их бросят, поэтому не удивляются, когда это происходит. По-моему, невиновна.
— У нее нет алиби.
— Если бы я собиралась убить бывшего сенатора, то обеспечила бы себе железное алиби.
— Полное отсутствие алиби — тоже неплохая стратегия, — заметила Ева. — Когда мы только вошли, Маккензи спросила, как его убили. Я не ответила, а она не повторила вопроса. Как можно писать статьи, не задавая вопросов и не настаивая на ответе?
— По-моему, она искренне смущена и взволнована.
— Ну, может, и так. Пока она остается в списке подозреваемых. Давай наведаемся к следующей.
Глава седьмая
Помещение «Брайтон-груп» было обустроено удобно и без претензий. Оно располагалось над преуспевающей кулинарией в приземистом здании, построенном после окончания Городских войн. Повседневно одетые сотрудники работали все вместе в шумной и веселой обстановке. Те, что рангом повыше, сидели за стеклянными перегородками. На столах громоздились семейные фото, цветы в горшках, бумаги и папки. В воздухе пахло чем-то сладким — тортом, как вскоре выяснилось.
— Аша там. — Женщина, предложившая им торт, указала на кабинет за стеклянной перегородкой. — В обеденный перерыв отмечали день рождения Сэнди и только-только принимаемся за работу.
— Мы воздержимся, но все равно спасибо.
— Если передумаете — присоединяйтесь. Можете просто войти — у Аши всегда открыто.
— Торт… — бормотала Пибоди, плетясь вслед за Евой. — Ну почему опять торт?!
— Пибоди, возьми себя в руки!
Ева посмотрела на Ашу сквозь стекло: ярко-красный свитер, облегающие черные брюки, заправленные в высокие, до колен, сапоги на небольшом каблуке, черные кудрявые волосы с красными концами зачесаны назад, открывая скуластое большеглазое лицо. Аша отошла от маленького холодильника, откуда достала бутылку воды, и улыбнулась профессиональной улыбкой.
— Здравствуйте! Чем могу помочь?
— Полиция Нью-Йорка. — Ева показала значок. — Лейтенант Даллас, детектив Пибоди. Хотели бы с вами поговорить.
— Конечно. Вы насчет Эдварда. — Улыбка Аши померкла. — Только что узнала из новостной рассылки. Присаживайтесь, пожалуйста. Кофе будете? Те еще помои, но…
Она не договорила, покачала головой и опустилась на стул для посетителей — не на свой, стоящий за столом.
— Его убили — так сказано в рассылке. Я хотела немного прийти в себя… — Аша взглянула на закрытую бутылку у себя в руках, — прежде чем прочесть подробности. Вы мне расскажете?
— Расследование только началось. Вы состояли в отношениях с Эдвардом Мирой?
— Да, недолго, прошлой весной. Большая глупость с моей стороны. Я ведь замужем — хотя вы, конечно, в курсе. У нас с мужем не все шло гладко, и я завела любовника. — Она вновь замолчала, поднесла пальцы к глазам. — Я знала сенатора по работе, и… У меня нет для себя оправданий.
— Кто разорвал отношения?
— Я, когда опомнилась. Жить двойной жизнью — отвратительно. Когда первое возбуждение проходит — а оно проходит, — остается только напряжение и чувство вины.
— Вы предложили расстаться? Как отреагировал сенатор?
— Он был… не то чтобы раздосадован. Скорее слегка задет. Могущественный и властный — отчасти это меня и привлекало, — он привык сам ставить точку в отношениях. Однако расстались мы без скандалов. — Аша перевела дыхание. — Как человек, Эдвард мне нравился, а вот его политические взгляды выводили меня из себя. Однако страстные споры о политике тоже подогревали влечение. Не могу поверить, что Эдвард умер, еще и не своей смертью. В новостях сказано, что его повесили. Это правда?
— Да.
— Боже мой… — Аша зажмурилась. — Не понимаю, как кто-то мог… Не понимаю.
— Сенатор был достаточно задет, чтобы давить на вас, угрожать?
— О нет! — Аша открыла блестящие от слез глаза. — Лейтенант, наши отношения мало что значили для нас обоих. В этом самое грустное. Я мстила мужу, а Эдвард просто воспользовался подвернувшимся случаем. Я причинила Джеку боль и едва не разрушила наш брак, потому что мне казалось, будто меня не ценят.
— Вы рассказали мужу о своем романе?
— Я не могла жить во лжи. Как бы мы спасли свои отношения, если бы я не рассказала?.. На мое счастье, Джек не хлопнул дверью, а согласился вместе ходить к психологу. Я как-то забыла — а ведь это мой второй брак! — забыла, что семейные отношения — большой труд, и в них всегда есть взлеты и падения. Больше не забуду.
— Где вы были вчера с четырех до шести?
— На работе, почти до шести.
— Можете предоставить подтверждение?
— Нас было, по крайней мере, шестеро, и я ушла не последней. Спросите кого угодно. Именно тогда его и убили?
— Мне также нужно знать, где вы были сегодня ночью. Скажем, с полуночи до четырех утра.
— Подождите… — Аша отпила воды и сморгнула слезы. — Так… Около семи мы поужинали с Джеком и несколькими друзьями, потом поехали в кино, а после фильма зашли куда-то выпить. Домой вернулись, думаю, около половины первого. По крайней мере, я очень устала и сразу пошла спать. Джек человек компанейский, а вот я не люблю засиживаться допоздна.
— Программу на вечер составили заранее?
