— Ты разве не хочешь взглянуть на список его деловых встреч? — спросила Пибоди.
— Институт кишит юристами. Без ордера никуда заглянуть не выйдет, а ордер я получу, только когда речь пойдет об убийстве. Пока пусть этим займется Хэнсон — перешли ему имя шофера и бывшего риелтора. А мы поговорим с женщинами из списка, сыном и дочерью сенатора… — начала Ева, глядя на часы, — но позже. Мы пробыли здесь дольше, чем я рассчитывала.
— Едем в Центральное? На посвящение Трухарта?
— Едем в Центральное, — подтвердила Ева.
— Ура!
— Отставить «ура». Впечатления, наблюдения, выводы? — спросила Ева, входя в лифт.
— Все просто помешаны на статусе, а это обычно исходит от начальства. Я-то думала, в подобных организациях — исследовательских институтах, группах активистов и так далее — все более скромно, где-то даже убого. Мое чутье ни на кого не среагировало. По крайней мере, на сей раз. Макдональд, похоже, искренне обеспокоена. Бук — не особо.
— Почему, как думаешь?
— Мне кажется, как человек сенатор его мало интересует. Нет? Думаешь, дело не в этом?
— Может, и в этом — хотя бы отчасти. По-моему, Бук считает, что сенатор просто укатил куда-то с художницей или еще какой-нибудь девицей. Такая версия кажется ему более правдоподобной, чем похищение.
В вестибюле Ева натянула на голову шапочку со снежинкой — столько же от холода, сколько от сентиментальности.
— Макдональд права, — заметила Пибоди. — Когда Эдвард был сначала судьей, а затем сенатором, у него наверняка образовался внушительный список врагов. Он всегда был сторонником жестких мер — и в суде, и в конгрессе. Пропихивал свою политику. Эдвард по-прежнему участвует в политических ток-шоу и чуть ли слюной не брызжет, когда с чем-то не согласен. Сейчас широко обсуждаются государственные расходы, а он выступает против многих программ социального обеспечения. Во время своего последнего срока в конгрессе он очень резко высказывался по поводу закона о профессиональном родительстве. Приводил цифры, сколько сэкономит государство, если урезать выплаты. Заявил, что его жена с удовольствием сидела дома с детьми и не взяла ни цента правительственных денег.
— А никто не напомнил, что его жена и так купалась в роскоши? Кроме того, у нее наверняка был целый штат прислуги — задницу даю на отсечение.
— Ну да, к тому же Акт о профессиональном родительстве пользуется большой популярностью, поэтому рейтинг сенатора и упал. Аналитики считают, что Эдвард не стал баллотироваться снова, потому что понимал: ему все равно не выиграть.
— Аналитики?
Пибоди пожала плечами и уткнулась подбородком в складки шарфа.
— Смотрю иногда политические ток-шоу, пока занимаюсь рукоделием. Макнаб не возражает. Когда выступает кто-нибудь вроде нашего говносенатора или депутатши Видали… Ты ведь знаешь, кто такая Видали?
— Не знаю и знать не хочу.
— Видали — ханжа и лгунья. Терпеть не могу, когда она и ей подобные начинают вещать о том, чего ждет от них Бог. Как будто они с Богом запанибрата — не то что мы, простые смертные. Я просто зверею. А потом у нас бурный секс.
Еве захотелось приподнять бровь.
— С Видали? — уточнила она.
Пибоди с трудом подавила смешок.
— Ну да, мы в друг друге просто души не чаем. Если серьезно, мне все время хочется ее стукнуть. Смотрю на Видали и думаю: «Так бы и врезала по твоей лживой роже». А вместо этого сигаю на Макнаба, и все довольны.
Ева подумала о шарфе, который подарила ей Пибоди. Интересно, сколько раз она сигала на Макнаба, пока его вязала?.. Пожалуй, лучше об этом не думать.
Ева завела двигатель и проскочила в крошечный зазор между машинами, не обращая внимания на несущиеся вслед автомобильные гудки.
— Немного передохнем после церемонии и снова за работу. Первым делом поговорим с художницей.
— Ей ведь и тридцати еще нет? Фу, какая гадость! А я ведь вообще-то предрассудками насчет возраста не страдаю.
— А что говорят аналитики?
— По телевизору — ничего. Может, у них негласное правило такое? Зато на форумах и в политических блогах много слухов про похождения Эдварда. И не только Эдварда, но сейчас речь именно о нем, так что… Про художницу, правда, не слышала. Пока.
— Может, изучишь эту тему? В смысле, тему похождений. Вдруг накопаешь что-нибудь про женщин, которых нет в нашем списке, или про особо некрасивый разрыв. Если найдешь что-нибудь интересное, отправь копию мне и Хэнсону.
— С превеликим удовольствием. — Пибоди достала ППК. — Сейчас и начну.
Остаток пути они проделали в молчании, которое нарушало только сердитое бормотание Пибоди.
Войдя в убойный отдел, Ева быстро огляделась по сторонам. Кармайкл, одетая в полную форму, только что появилась из раздевалки. Трухарт со своим бывшим тренером, а отныне напарником, то ли еще наводили марафет, то ли уже спустились вниз. Сантьяго и Дженкинсон сидели на рабочих местах, один уткнувшись в телефон, другой — в компьютер. На голове у Сантьяго красовалась ковбойская шляпа — результат пари, которое он проиграл детективу Кармайкл. А Дженкинсон умудрился отыскать очередной галстук расцветки «вырви глаз». На этот раз в полоску: зеленую цвета рвоты и желтую цвета мочи.
Ева молча покрутила пальцем в воздухе, как бы говоря: «Закругляйтесь», и заскочила на минуту к себе в кабинет — хлебнуть кофе и кое-что записать.
Когда Ева вошла в раздевалку, Пибоди стояла в одних форменных брюках, лифчике и майке, а из глаз у нее катились слезы.
— Что ты?.. Немедленно перестань!
— Штаны велики!
— Ну так подтяни пояс, черт побери!
В ответ на нетерпеливый приказ Евы по щеке Пибоди скатилась еще слезинка.
— Широки в талии. И даже на попе немного отвисают. Я похудела! Наконец-то похудела! В прошлый раз форма была точно по фигуре, а теперь немножко велика!
— Хорошо, отлично, круто. А теперь соберись!
— Я очень старалась, особенно в последнее время. Ходила в спортзал три раза в неделю. Бросила взвешиваться, потому что цифра на весах никак не желала меняться. Ты не знаешь, каково это…
Ева достала из шкафчика форму. Ей неприятно было раздеваться перед кем-либо, кроме Рорка, но она начала стягивать с себя одежду.
— Может, и не знаю. По крайней мере, не вполне. Зато я была тощей. Не худой или стройной, а тощей. Слабой. Пришлось потрудиться, чтобы окрепнуть и нарастить мускулы. Так что я представляю, каково смотреть в зеркало и быть недовольной тем, что видишь.
— Никогда не думала об этом в таком ключе.
— Сидеть на диете и качать мускулы нужно, чтобы стать сильной и подтянутой, а не чтобы увидеть цифру на весах.
— Я знаю. Увидеть цифру тоже хочется, но я знаю. Занимаюсь рукопашным боем.
