«Эх! – огорчился Алехин. – А шкатулочку надо было Еве передать! Красивая такая шкатулочка… Красная и будто светится изнутри. Ева обожает всякие коробочки, шкатулочки, футлярчики…»
Эту он сам вырезал из радиосиликата, когда лежал в госпитале Венусборга. Материал гибкий, но не мнется. На Венере многие мастерили из него сувениры. Радиосиликат – это наполовину коллоидный газ, наполовину колония микроорганизмов-радиофилов. Таким на Венере самое место…
– Внимание, капитан! – раздался голос корабельного компьютера. – Регистрирую финиш двух кораблей мегатонной массы. Классифицирую как малые крейсера вескусианского флота.
Алехин швырнул шкатулку на стол и бросился вон из каюты. Финишировали, гады! Ну ладно, я вам устрою вторжение…
Панорамный экран в рубке был девственно-чист, его полнили звезды и разбросанная шаль туманности. Слева калился Гелиос, справа, наполовину скрытый Воданом, пышел голубым светом Хорс.
– Далеко корабли себум?
– Четыре миллиона километров, капитан.
– Ясно… Предполагаемое время прибытия?
– Одни земные сутки. Плюс-минус десять часов.
– Закодируй и передай сообщение координатору в экстренном импульсе!
– Выполняется, капитан…
Алехин глубоко вдохнул, отер ладонями лицо и начал приводить свой план в исполнение.
* * *
Уделом звездолета «Заря», крутившегося по орбите без Д-камеры, оставались межпланетные сообщения. Дважды Антон перебрасывал ученых к планете, названной в честь бога Озириса – горячему, сухому, безжизненному мирку наподобие Меркурия, – и к Сульдэ, третьей по счету, скрытой за бешеной атмосферой из углеводородов. А вот к естественным спутникам Водана никто никогда не наведывался. Теперь он исправляет ошибку.
…«Заря» проплывала над серой поверхностью Селены, меньшей из лун Водана – это был густо кратерированный шар диаметром шестьсот километров. Гравитабль играл в прятки с крейсерами себум, скрывался за «спиной» Селены, дожидаясь, когда же боевые корабли сядут. И перейдут в стационарное состояние. Тут-то он и… Ладно, об этом после.
– Физическая станция на видимой стороне Селены докладывает: крейсера совершили посадку в районе Космограда.
Алехин выслушал доклад компа и кивнул. Выждем еще пять минут.
Секунды будто в часы растянулись…
– Активировать двигательные установки, – скомандовал Антон. – Расчет готов?
– Да, капитан. Звездолет войдет в атмосферу на второй космической скорости. Параметры баллистического спуска корректируются.
– Молодец, продолжай в том же духе.
– Да, капитан…
– И вот еще что – перестыкуй космоистребитель, поставь его на место «аварийки», а то как бы его не сдуло.
– Выполняется, капитан.
Алехин откинулся в кресле. Можно и полениться малость…
Никто не видит, не надо «соответствовать высокому званию».
Лететь было недалеко, и Водан быстро разрастался на экране, четкий диск планеты приобретал размытую кромку – примету атмосферы.
Гелиос засвечивал сбоку, бросая блик на поверхность океана.
В блеске и сверкании плыли большие острова – Фео, Авалон, Мист…
Замечательные места – никаких чудовищ, никаких растений, опасных для жизни. Только песок и океан, мягкая, глянцевая красень и огромные бабочки с прозрачными, как у стрекоз, крыльями. Каждое крылышко – в две ладони. Бабочки ловили мелкую рыбку в лагунах, пользуясь тем, что их порхание почти невозможно было разглядеть из-под воды. А потом запивали нектаром из огромных, развесистых цветов – в каждом по чайной ложке «пищи богов»!
– Начинаем спуск по баллистической траектории!
– Начинаем, начинаем… – проворчал Алехин. – Давно пора.
На скорости одиннадцать километров в секунду «Заря» вошла в атмосферу Водана. Пробила верхний облачный слой. Внизу, за розовым разливом страто-сферы, клубились облака нижних слоев.
Толстая атмосфера планеты еще не нагревала обшивку, но сполохи небесного электричества уже пробегали по корпусу, змеясь голубой поземкой.
Смутно очертился берег залива. Комп отметил звездочкой местоположение города-колонии, а рядом поставил крестик. Это была цель. Мишень. Малый крейсер. Не промахнуться бы…
Внешняя акустика донесла слабый вой рассекаемого воздуха.
– Регистрируется слабый нагрев корпуса, – доложил компьютер.
– Принято.
Вой усиливался, и Антон отключил звукоприемники. Но растущую температуру вырубить не просто – делалось все теплее, кондиционеры работали на пределе. А потом по обзорному экрану зазмеились яркие струйки расплавленного металла. Керамитовая броня держалась еще, антенны с радиаторами сгорели первыми и отвалились. За падающим звездолетом потянулся белый дымный хвост. Пора уматывать.
– Немедленно покиньте корабль, капитан, – потребовал комп.
– Слушаюсь, – криво усмехнулся Алехин.
Покинув рубку, он на четвереньках пошагал к «аварийке» – донимала перегрузка. Выпрямился у люка и отжал рычаг. Рычаг легко поддался, но люк и не подумал открыться.
– Зорька! – крикнул Антон. – Люк не открывается!
– Сожалею, капитан. Люк оплавился.
– Что-о?!
И тут до Алехина дошло. Он все очень точно рассчитал, кроме одного. Он забыл, что плотные слои на Водане куда толще земных. Забыл, и не успел.
Панику Антон скрутил в зародыше. Унял тоску, прогнал отчаяние. И поплелся обратно. Отдыхая перед последним броском в рубку, вынул коммуникатор и очень спокойно сказал:
– Вызываю Кузьмичева.
– …зьмичев слу…ет, – пробилось через помехи.
– Это я, Антон. У меня не получится вернуться.
– Что-о?!
– Только что сказал то же самое… – командир корабля криво усмехнулся. – Представляешь, забыл о разной толщине плотных слоев атмосферы на Земле и Водане! Сижу жду… А время ушло.
– Антоша! – ворвался девичий голос, и Алехин мысленно застонал. – Антошечка!
– Ева, мне так жаль… Ах, Ева…
– Я так не хочу-у!..
– Ева, ты только не плачь, хорошо? Ну что уж тут поделаешь… И не расстраивайся. Никогда. Я тебя прошу! Будь счастлива. Целую тысячу раз! Прощай. Прощайте!
Алехин решительно выключил коммуникатор и отбросил его.
– Больше не понадобится, – хихикнул он. – Лучше займемся прицеливанием…
Жара в рубке стала невыносимой, пульт обжигал. Оптические интеграторы один за другим переставали выдавать «картинку» на панорамный экран, и целеуказателем для Антона стал малый монитор. В экране уже был виден толстый километровый диск малого крейсера – на нем дрожал крестик.
