Люциан медленно, успокаивающе гладил меня по спине. Я подняла голову.
— Я в порядке, — шепнула я.
Люциан принял человеческую форму. Я смотрела на него и думала, что, если бы, не дай Бог, я оказалась в подобной ситуации, ни за что бы не бросилась к своей сопернице, не унизилась бы до глупой мести, не забыла бы о гордости.
— У тебя нет соперниц, моя Золотая Девочка, — Бог Смерти смотрел на меня с нежностью в глазах. — Ты у меня одна такая.
— Я же говорю, — слабо улыбнулась я, — ты — просто само совершенство! Мой Прекрасный Принц.
И мы оба рассмеялись.
Глава 19
Когда я представляла свадьбу моего сына, то думала, что она будет удивительной, загадочной, даже в какой-то степени ужасной, потрясет своим темным размахом — ведь это Ад. Но все оказалось очень обыкновенно. Под стать тому, что я видела в великом множестве миров, через которые прошла за свою жизнь.
Всюду сновали слуги, разнося поручения. С той лишь разницей, что слугами тут были черти. Да, те самые классические черти — лохматые, хвостатые, на копытцах и с рожками. Шерстка их была разных оттенков черного, серого и коричневого. Они владели телепатией и всегда знали, чем угодить высшей знати. Сначала я думала, что они были чем-то вроде домашних животных, но скоро поняла, как ошибалась. Вместо домашних любимцев у них тут были те самые жуткие «пауки», которые сновали по переходам замка. Они вызывали во мне смесь отвращения и жалости. Это были люди. Души, которые заслужили «отпуск», перерыв от своего вековечного страдания.
Держать «пауков» предпочитали дамы, а мужчинам нравилось что-то более когтистое и свирепое. Я никогда не приглядывалась к тому, что шло, ползло или прыгало на привязи из толщенных веревок вслед за своими хозяевами. Слишком жутко.
Люциан, кстати, никого не держал. Я думаю, что ему вполне хватало человеческих «любимцев», чтобы заводить еще и зверей. И слава богу! Я бы с огромным трудом выносила подобное соседство.
Вскоре подготовка к свадьбе подошла к концу. Начали съезжаться гости. Где-то в Чертогах Князя Тьмы готовился праздник. Я решила, что вот там-то наверняка будет что-то кошмарное для человеческого разума. Я бы с радостью поздравила сына тут, не выходя из покоев Люциана, но так было нельзя. Этикет, чтоб его! А я достаточно много времени провела в мирах с жестким официальным Протоколом, чтобы высказывать свое мнение. Все-таки я была здесь в гостях.
Меня волновал мой наряд. Да. Представьте себе. Все дамы тут расхаживали топлесс. А я не могла. Меня это смущало до дрожи в коленях. Но я не знала, как с этим вопросом подойти к Люциану. Он и так мне дал полную свободу, я делала, что хотела и могла пойти куда угодно (с соответствующим сопровождением, ясное дело), но меня не сильно тянуло гулять по унылой каменистой бесцветной пустоши, которая окружала замок. Я, конечно же, прекрасно осознавала, что половина территории представляет собой свернутое пространство, наверняка там есть, на что посмотреть и подивиться, но гулять по Преисподней без «экскурсовода», чтобы неожиданно попасть пред черные очи того же Люцифера, я не торопилась. Так же я не желала встреч с Гарретом или с третьим братом, которого еще не видела, но о котором была наслышана. Все-таки не все мифы человеческого мира лгали. Поэтому большую часть времени я проводила в замке Азраэля.
Каждый день ко мне заходил Князь. Он все еще не оставил попыток внушить мне, что я сделала самую большую ошибку, окончательно связав себя с Богом Смерти. Я, если честно, умилялась. Он говорил с таким пылом! Князь всегда был и навеки останется моим опекуном. Но эти его нотации отныне не имели никакого смысла. Решение принято, и я была счастлива, что его приняла. Как приняла и Люциана — полностью, без оговорок — все его ипостаси. Но я никогда не спорила с Князем. Как говорилось в мире Джека: а Васька слушает, да ест. Вот и я слушала, кивала головой, а потом улыбалась и бежала в объятия Люциана.
Ко мне заходил Самаэль, и мы подолгу разговаривали. Конечно, всего времени мира не хватит, чтобы восполнить то, что мы потеряли, но что-то нам удастся изменить. Со временем. Я перед ним терялась. Да и он смущался. Взрослый мужик, который зовет меня мамой? Меня, которая ходила с хвостиками и краснела при встрече с абсолютно незакомплексованными жителями адского двора? Нет, я не была ханжой, но я получила классическое воспитание, какие-то вещи были вбиты мне в буквально в подкорку, и я не могла спокойно смотреть на совокупление… м-м… демониц с их питомцами. В общем, я попросила Самаэля называть меня по имени, и он согласился.
Я просто проводила время. Отдыхала и собирала информацию. Ее было полно, и мне будет чем заняться, когда мы с Люцианом вернемся обратно в наш мир. Наш мир… Я привыкла относиться к той реальности, как к своей. Я провела там несколько веков, больше, чем в других мирах, а для Люциана любая реальность была своей.
Кстати, о времени. Самаэль объяснил мне, что время в Нижнем мире течет не так, как наверху. Не то чтобы оно было быстрей или медленней. Скорее параллельно. Или нет, правильней сказать — вне времени человеческой реальности. Это трудно понять, но мы вернемся в то же самое время, из которого ушли. Слишком сложно для меня, да. Но я разберусь. Или привыкну. Или просто приму как данность и не буду насиловать свой мозг.
Еще сын рассказал мне про путешествия во времени. Это можно было сделать только через Арку. Но в отличие от мнений писателей мира Джека, ни один путешественник ничего не мог изменить, даже если бы захотел. Реальность сама себя защищала. Никаких «эффектов бабочки». Можно было смотреть как кино, но вмешаться невозможно. Люциан очень внимательно следил за попытками проникнуть во временные туннели. Он наложил запрет на подобные путешествия для всех, кроме высшего руководства его Организации. Каралось это смертью. Ибо информация о прошлом могла повлиять на течение событий в будущем, а это уже изменение естественного хода событий и политического (да и экономического тоже) устройства миров.
Как все сложно. И запутанно. Я восхищалась Люцианом. Он был исследователем, экспериментатором. Он ставил жестокие опыты над людским сознанием. Дразнил их непознанным, а потом смотрел, что из этого выйдет. «Разве это не вмешательство в естественный ход событий?» — спросила я его как-то. Он пожал плечами и ответил, что Арка была создана в те времена, когда и людей-то еще не было. Так, непонятные микроорганизмы. Арка же вплетена в плоть мира, она часто работает на естественный отбор, и является своего рода лакмусовой бумажкой.
Я тогда долго переваривала эту мысль. Да, Люциан был жесток. Замысел его — велик и так же бессердечен. Но кто я такая, чтобы взывать к высокой морали? Нет я могла сказать ему все, что угодно, но он бы посмеялся в ответ, и дело бы кончилось одним — моей полнейшей капитуляцией. Я бы никогда не услышала от него что-то вроде «молчи, женщина» или в его случае — «молчи, человек», но я прекрасно понимала, что лучше на некоторые темы просто не рассуждать.
Князь бы мне сказал, что это политика страуса — прятать голову в песок. Но я не соглашусь. Я собиралась жить с этим мужчиной, быть с ним рядом, собиралась если не понять его помыслы, то хотя бы попытаться. И во мне проснулось любопытство исследователя: а как это будет работать? А что из этого выйдет? Нет, мне с Люцианом было интересно! Его знание психологии живых существ вызывало благоговение. С другой стороны, чего еще можно было ожидать от Бога? И я относилась ко всему с любопытством открывающего большой мир ребенка. А Люциан был рад обо всем мне поведать. Он отвечал на любой мой вопрос точно так же, как в детстве. И точно так же, как в детстве, я сидела у него на коленях и слушала, раскрыв рот, сказки…
