Он сказал себе, что каждая ночь будет такой. Каждая ночь.
Александр почти спал, когда его словно пронзило током. Он вспомнил, что это он должен был боготворить ее. Не наоборот!
Глава 8
Ханна пробудилась от чудесного сна и потянулась, наслаждаясь мягкой периной, свежими простынями и ощущением, будто она лежит в теплом гнездышке. Воспоминания о прошлой ночи нахлынули на нее одновременно с приятной ноющей болью между ногами.
О! Ее брачная ночь. Она наслаждалась каждым моментом.
Ханна глубже зарылась в подушки.
От замужних женщин в Кайрен Рее она слышала истории, из которых поняла, что в первый раз может быть больно, но Ханна ничего такого не почувствовала. Только райское блаженство и желание получить больше. И ей владело непреодолимое желание поцеловать мощную плоть мужа, попробовать ее на вкус. Как он попробовал ее. И он это позволил.
Она не знала, делают ли нечто подобное замужние женщины: матроны из Кайрен Рея точно об этом не упоминали. Но она наслаждалась каждым моментом. Ощущением гладкой кожи между губами, его вкусом, его запахом. Его дрожью и стонами.
Но самым восхитительным, вне всякого сомнения, было довести его до точки, когда он потерял контроль над собой и громко выкрикнул ее имя. Выкрикнул.
Она улыбнулась и повернулась на бок, надеясь разбудить его и, возможно, попробовать еще раз, но ее рука упала на холодные простыни. Александр давно ушел.
При виде его подушки с отпечатком головы Ханна надула губы. На подушке лежало… письмо.
Ханна узнала знакомый пергамент, и сердце почему-то сжалось.
Письмо? Еще одно письмо?!
Она, нахмурившись, развернула пергамент. Почерк был твердым и разборчивым. И в содержании послания не было ничего романтического.
«Ханна. Жена.
Я не хотел тебя будить. Пожалуйста, наслаждайся первым днем в качестве леди Даннет. Фергус проведет тебя по замку и представит нашим слугам.
Твой Александр».
Никакой прозы или стихов, посвященных их соитию. Хотя она уж точно не ожидала ничего подобного. Но ожидала чего-то. Чего-то большего. И если она не спросит его, она ничего не узнает.
Ханна вздохнула, нашла свое подвенечное платье и подаренный плед и босиком прошла через гостиную в жуткую коричневую комнату. Увидела накрытый салфеткой поднос на столе в гостиной и остановилась посмотреть, что на нем. Еще теплый чайник с чаем и тарелка с овсяными лепешками.
Ханна наморщила нос. Она не слишком любила овсяные лепешки, но была голодна. Взяв лепешку и жуя на ходу, она направилась к себе и стала одеваться.
Подкрепившись, Ханна вышла в коридор, подкралась к комнате сестры и поскреблась в дверь.
Лана тут же возникла на пороге и немедленно затащила ее в комнату.
– Ну, как это было? – прошептала она, широко раскрыв глаза, словно кто-то мог ее подслушать.
Ханна немедленно залилась краской.
Все было чудесно, пока она не проснулась и не обнаружила, что Александра нет. Но она не хотела делиться подробностями с сестрой, которая была девственницей, как бы той ни было интересно.
Ханна бросила взгляд на кровать, где в совершенно непристойной позе, с высоко поднятой лапой лежал Нерид. Он бросил на нее оскорбленный взгляд и продолжил яростно вылизываться. Приятно видеть, что он благополучно пережил стычку с Бруидом.
Что-то привлекло ее внимание, настолько, что все мысли о коте, отсутствующем муже и прошлой ночи вылетели из головы.
– Что это за запах? – спросила она.
Лана показала на стол рядом с камином. На нем стоял поднос.
Черт! Полный завтрак! С яйцами, сырами и…
– Это бекон?!
Лана кивнула, стащила последний кусочек и с удовольствием стала жевать.
– Как ты раздобыла бекон?
Лана пожала худенькими плечами.
– Я попросила. Мораг – просто золото. Она и ее сестра Уна уже целую вечность служат у Даннетов кухарками. – Лана налила две чашки чая.
Ханна взяла вилку, положила себе вкусной яичницы и стала есть, невзирая на сведенные брови Ланы.
– А я получила одни только лепешки.
– Хм… я сказала Мораг, что мне от них плохо, – лукаво улыбнулась сестра. – Тебе тоже стоит попробовать.
– Возможно, я так и сделаю.
Она глянула на сестру, сидящую в пятне солнечного света, такую милую, невинную и чистую, и что-то заворочалось в душе. Что-то вроде тревоги. Хотя вчера вечером она и была занята своими мыслями, все же не настолько, чтобы не заметить жадные взгляды Эндрю, которые он кидал в сторону Ланы. Ханна знала, что нужно бы придержать язык, но не смогла.
– Лана?
Девушка улыбнулась. Улыбка осветила ее лицо.
– Что?
– Я… – вздохнула Ханна. – Я несколько волнуюсь…
– Волнуешься? – Лана вскинула брови и отпила из чашки. – Насчет чего?
– Насчет тебя.
– У меня все прекрасно, – рассмеялась она. – Не беспокойся за меня.
– Ничего не могу с собой поделать. Ты моя подопечная. Я никогда не прощу себе, если…
– Если… что?
– Если что-то случится.
– О чем ты, дорогая? – Лана озадаченно уставилась на сестру.
Ханна должна это сказать.
– Так что? – Лана снова засмеялась, на этот раз недоверчиво.
– Я видела, как на тебя смотрит Эндрю, он наблюдает за тобой, словно ты жирный кролик, а он – голодный лис.
– Хочешь сказать, что я жирная?
– Ты знаешь, о чем я. – Ханна прищурилась. – Он намерен соблазнить тебя. Я все замечаю!
Лана покачала головой:
– Он очень красив. – Ее глаза лукаво блестели.
Ханна сжала кулаки.
– Да. Он привлекателен, но я уже видала людей подобного сорта.
– Подобного сорта?
– Да, он из тех, кто перелетает с цветка на цветок, стремясь взять все, что пожелает, а потом упорхнуть.
– Значит, я либо кролик, либо цветок? – нахмурилась Лана.
– И то, и другое, – прорычала ее сестра. – Тебе следует держаться подальше от него. Папа убьет меня, если я позволю, чтобы тебя скомпрометировали.
Лана упрямо выдвинула подбородок.
– Ханна, выбор зависит от меня. Если, вернее, когда я буду скомпрометирована, – надеюсь, что это рано или поздно случится, – это будет означать, что я сама позволила этому произойти.
– Мужчины вроде Эндрю могут быть очень убедительны.
Лана погладила Ханну по руке:
