В ответ опять тишина.
— Может, он там тальше? — тихо спросила Уля.
— Что будем делать? — в волнении спросил Сергей у Кости.
Тот многозначительно посмотрел на товарища, уверенно заключил:
— Свет надо. Керосинку.
— А если факел соорудить?
— Факел нет. Сами в дыму задохнёмся. Скорее всего, это старая выработка, шурф с рассечками, вентиляции нет, — логично предположил Костя и, уже обращаясь к Ченке, попросил: — Сходи в дом, принеси керосинку. На тебя никто не обратит внимания.
Ченка поняла, утвердительно кивнула головой:
— Собак тержите…
Пока Ченка ходила на прииск, Загбой более обстоятельно обследовал кровавое место и сделал ещё несколько новых, неожиданных открытий.
— Тут люча упивай, — побледневшим лицом заключил следопыт. — Отнако резали или топором пили по голове. — И начал объяснять: — У оленя четыре ноги. У человека тве. Тут трава сбита в двух местах. Люча утарили, он потом ногами землю бил, траву сорвал. Олень так не сорвёт. Он сорвёт шире, в размах, как пежит. А тут на толчок вырвано, люча прыкай. Так человек телает, когта помирай. Я когда-то видел…
Загбой полез в карман куртки, прикурил трубочку, пыхнул дымом и продолжил:
— Люча так стоял, — он присел на корточки напротив соседнего кедра. — Его так били. Почему? Вот, на коре капли крови, брызги. А вот он так упал, — осторожно приложился к корням дерева. — Здесь крови Польше, сердце работай, кровь гоняй мало-мало. А вот, — подцепил на тонкую палочку желеобразную каплю, — мозг, отнако. И тут вот… и ещё…
Следопыт кропотливо обследовал каждый сантиметр трагедии, нашёл ещё несколько патронов и (!) небольшой обрывок золотой цепочки с крестиком, изображавшим распятие Христа. Задрожали руки Загбоя, потемнел единственный глаз, засветилось бельмо, глубокий вздох вырвался из груди:
— Солоха!..
— Что?! — подскочил Сергей.
— Солоха, — уверенно повторил следопыт. — Крестик Солоха.
— Какой такой Солоха?
— Пыл такой старателя, тавно пыл! Отнако тесять зим прошло, может, Польше. Землю копай, камни желтые ищи. Карашо искал. В лавке у Гафона вино пил, всем показывал. Потом, отнако, горот хоти, назат — нет. Больше не вител Загбой Солоха. Это его крест. На грути носи. У отного такой крест был, солотой. У других красный крест, медь…
— Ты хочешь сказать, что… — прошептал Сергей.
— Мой не знай сказать. Точно помню, крест Солоха…
Все подавленно замолчали. Наконец-то прибежала Ченка, за пазухой принесла лампу. Зажгли керосинку, ощерились ружьями, потянулись к входу. Костя продвинулся раньше всех:
— Я первым пойду, у меня револьвер. Из него стрелять в тесноте лучше. С ружьём пока развернёшься…
Взял в левую руку керосинку, в правой наизготовку наган. Осторожно ступил в подземелье, прошёл несколько шагов, глухо бросил:
— Есть!
Сзади Сергей, подполз ближе, хмуро посмотрел на валявшийся под ногами окровавленный топор.
— Что там? — торопится Загбой.
— Сам посмотри…
— Вот ещё… — продвинулся вперед Костя. — Сапоги все в крови.
— Сапоги Гафона, так говорю. Он хоти. Отнако он и руби… — едва слышно выдавил Загбой.
— А это ещё зачем тут? — удивлённо спросил Сергей, поднимая с земли большой пятилитровый чугунок. — Смотри-ка! Дно пробито, язык подвязан… как ботало у коровы. На цепи. Что это, старателям конец рабочего дня означали?
— Не знаю. Это надо у Егора спросить. Он шурфы бил, должен знать. Егор, Филя, чтой то?
Егор почесал затылок:
— Бог его знает, зачем чугунок тут. Но у нас так не звонили, просто голосом знать давали, на-гора или на обед.
Постояли немного, пошли дальше. Костя впереди, палец на курке револьвера. Сзади Сергей, в руках ружьё, в стволы пули загнаны. Третьим идёт Загбой, потом Филя. Замыкает шествие Уля. Ченка и Егор остались наверху, караулить вход в подземелье.
Прошли пару десятков метров. Справа почернело ответвление — рассечка. Костя остановился, прижался к углу, смотрит на Загбоя: что делать? Вдруг Агафон из темноты выстрелит! Следопыт молча показал пальцем вниз: посвети под ноги. Недолго смотрел, выпрямился, отразил бельмом свет керосинки, негромко заговорил:
— Тут, отнако, две ноги. Отна в сапогах, вторая босиком. Тута-сюта хоти. Тута, — показал пальцем в рассечку, — хоти сапогах. Босиком хоти прямо. Сапоги Гафона там, — махнул головой назад. Значит, направо Гафона нет. Гафон ушел так, — и указал вперёд в темноту.
— Тогда зачем он ходил в рассечку? — зашептал Филя.
— Смотреть нато, — ответил следопыт и на правах старшего распределил роли. — Костя хоти тута, Закпой за ним. А все тут штите.
Вдвоём пошли направо, остальные остались в темноте, ждать. Шаг за шагом, метр за метром. Рассечка оказалась короткой, пятнадцать — двадцать метров. Кончилась золотая жила, нет смысла копать дальше. Костя остановился:
— Тупик, дальше хода нет. Пойдём назад.
— Стой, отнако, — осадил следопыт. — Зачем тогта Гафон так слет топтал в сапогах?
Он прошёл немного вперёд, почти до самой земляной стены, внимательно осмотрел всё вокруг, потом наклонился, сухо проговорил:
— Свети!
Костя наклонился вперёд, поднёс керосинку к месту, на которое указывал Загбой. Следопыт погладил ладонями землю перед ногами, несколько раз ткнул пальцами вокруг, после чего сделал ещё один вывод:
— Тут земля твёрдый, тут мягкий. Землю копай. Зачем? От-нако тут Гафон что-то прятал.
— Золото?! — сразу же догадался Константин.
— Моя не знай, — равнодушно пожал сухими плечами следопыт. — Ещё слеты смотреть нато, потом думай. Потом говорить путу. Теперь, отнако, нато назат хотить, прямо хоти, там, где Гафон босиком хоти.
Вернулись назад. Сергей встретил их нетерпеливым возгласом:
— Ну что там?..
— Пока ничего. Пойдём вперёд, там видно будет… — отрезал Костя и занял своё место впереди.
Шли долго, осторожно. Проверили ещё четыре рассечки. Заг-бой часто останавливал движение, смотрел следы, морщил лоб, что-то сопоставлял, молча размышлял, думал. Все беспрекословно останавливались по его команде, терпеливо ждали, когда он почти на четвереньках, выставляя перед лицом лампаду, рассмотрит каждый сантиметр пяди. Наконец-то он вообще остановился, присел на брошенную лагу и потянулся в карман за кисетом.
— Ну, Загбой, нашёл время! — попытался было противиться Сергей, но тот, не обращая на него внимания, невозмутимо подкурил трубочку.
— Молчи, Закпой думай путет.
Все послушно последовали его примеру, присели рядом. Курящие потянулись за табаком, но следопыт остановил их намерение:
