— Филя…
Вдруг рядом зашевелился силуэт. Ворохов положил на плечо тяжёлую ладонь:
— Тихо, не кричи. Как там в доме? Где Агафон?
Пелагия зашептала ему на ухо, объясняя ситуацию. Однако об отсутствии Ивана умолчала. Тот понимающе закачал головой: Значит, будем ждать, когда из конюшни выйдет.
— Скоро ли мужики подойдут?
— Должны уже, на подходе…
— А если не успеют?..
Филя молча приподнял с земли короткую, но увесистую дубинку:
— Тогда я сам… не сильно, так, чтобы связать.
Замолчали, прислушиваясь к звукам в конюшне. Но внутри только тяжёлое, сонное дыхание лошадей. О присутствии человека нет и речи. Ждали долго. Филя заволновался:
— Может, ты что напутала?
— Нет, — уверенно замотала Пелагия головой. — Он ушёл туда, надо ждать, уже скоро.
Сзади послышался лёгкий шорох. Из темноты к ним подбежали собаки, узнали, закрутились под ногами. Пелагия негромко цыкнула на них. Те отошли в сторону, присели неподалёку. Через какое-то время каждая из них приподняла голову в сторону озера, к чему-то прислушиваясь. Ченкина сука Хакли закрутила хвостом.
— Идут, — зашептал Фёдор. — Поди, упреди…
Пелагия заторопилась навстречу идущим, очень скоро соединилась с Вороховыми и полицейскими, предупредила. Все вместе, стараясь не шуметь, подошли к конюшне, негромко переговариваясь, распределили места караула. Филя, Максим и Иван присели у ворот конюшни. Двое полицейских пошли на зады, засели у тайги, на тот случай, если Агафон вдруг задумает бежать. Егор и главный урядник присели у крыльца дома. Еще один полицейский, у крыльца старательского барака. Приготовили оружие: полномочные вытащили револьверы, Вороховы зарядили ружья. В случае бегства Агафона каждому была дана команда стрелять на поражение. Пелагию и Ченку отправили подальше, в темноту, чтобы женщинам не досталось при возможной перестрелке. Ченка тоже вытащила из дома свою винтовку, зарядила её, села на чурку и закурила трубку. Пелагия с опаской покосилась на неё:
— Зачем тебе ружьё?
Та многозначительно посмотрела на неё, важно покачала головой:
— Все путут стрелять, и Ченка путет, отнако.
— В Агафона? — недоверчиво переспросила Пелагия.
Тунгуска глубоко пыхнула трубкой и покосилась на подругу:
— Гафона не знаю. Пугать путу возтух.
Ждали долго. Полчаса… час. На прииск упал серый рассвет. В бездонном небе замерцали звёзды. Рубчатые гольцы прояснили очертание. На тихом озере заклубился густой туман. Как и прежде, вокруг тишина. Только собаки клацают зубами около своих хозяев, выискивая в густой шерсти ненавистных блох. От конюшни к Пелагие второй раз подошёл Филя, сурово насупил брови:
— Может, ошиблась, и Агафон успел уйти?
Женщина испуганно покачала головой: нет! Он там, в конюшне. Может, что заподозрил и притаился как бурундук от аскыра.
И вдруг в предрассветной тишине, пугая округу, звонким голосом раздался отчётливый колокол: донь! донь! донь!.. Металлические удары… Не часто, с некоторыми промежутками. Как будто корова взбивает навешанное на шею ботало, когда крутит головой, разгоняя надоедливых комаров. Звуки доносились с перешейка озера, где люди скрепили прочный запор, перекрывая вход Большой рыбе с второго озера в первое.
— Что это? — вздрогнул Филя.
— Чабджар! — испуганно вскочила на ноги Ченка. — Кушать хочет!
— Тот самый?
— Да, — утвердительно зашептала Пелагия дрожащими губами.
— Как это он делает?
— Не знаю… — сухо ответила женщина.
— Может, там Агафон?!
Пелагия в страхе открыла рот, но ничего вразумительного ответить не смогла. Филя побежал к своим, о чём-то горячо зашептал. Затем двое из них, Пелагия не разобрала кто, побежали туда, на звук набата. Ченка метнулась за ними. Пелагия, не помня себя от страха, последовала за ней.
Кто-то крикнул сзади:
— Куда, баба?
Но она не послушалась, торопливо и в то же время осторожно семенила за проворной эвенкийкой, подчиняясь общей влекущей силе, подталкивающей её неизвестно для чего в спину.
Вдруг звук прекратился. Так же неожиданно, резко, как и начался. Ченка остановилась, Пелагия ткнулась ей в спину.
— Что?
— Жтать, отнако, нато. Собаки скажут.
И действительно, через минуту там, на берегу, откуда только что доносился металлический звон, раздался собачий лай, яростный, напористый. Теперь уже Ченка пошла шагом, вразвалку, не таясь, уверенная в своих действиях. Пелагия последовала за ней. Через какое-то расстояние они догнали мужиков, Филю и Ивана.
— Что? — в тревоге спросил один из них у эвенкийки.
— Собаки каварят, что там Большая рыпа, — просто заверила Ченка. — Люча там нет. Шагай дальше.
Все вместе, теперь уже позади Ченки пошли вперёд, на берег озера, где яростно голосили лайки. Ещё несколько сотен метров — по тропинке, друг за другом, вышли к запору. Собаки встретили их радостным призывом, верно указывая на происходящее в перешейке между двух озёр. Там, на мелководье, взбивая огромным хвостом чёрную воду, билось, играло звероподобное чудовище, когда-то окрещённое Ченкой водяным змеем.
Резкие удары, всплески по поверхности, булькающие звуки, мелькающие плавники произвели на братьев Вороховых неизгладимое вечатление. Пелагия видела несколько раз Большую рыбу, но тоже была поражена, напугана игрой водного исполина не меньше мужчин. И только Ченка спокойно закурила свою трубочку, присела на корточки, спокойно выдохнула:
— Большая рыпа кушай мясо.
— А что теперь? — рассеянно спросил Филя.
— Большая рыпа — святая рыпа. Ловить, отнако, нельзя, удачи не путет. Нато жтать, когта тень наступит. Завтра путем смотри, кого рыпа кушай.
Вернулась Пелагия в дом посветлу, когда восточные гольцы прикрылись цветом шкурки зимнего колонка. Солнца еще не было видно, но его тёплые лучи уже осветили высокие пики рыжим цветом, предвещающим вёдро. Пора доить корову, но нет сил, сказывается усталость бессонной ночи, переживаний, страха, сумбурных волнений. Прилечь бы хоть на пару часов, забыться. А там, глядишь, и жизнь наладится. Разбудить Лушку? Она-то отдыхала. Пусть сходит в пригон, не переломится. Но, прежде всего, подняться наверх, посмотреть, вернулся ли Иван, и спросить, где он был? Может, у Лукерьи? Хоть и не было повода для ревности, но чем чёрт не шутит? Ведь не было мужика в кровати! Женская логика в первую очередь отсутствие мужа связывает с соперницей… Кто знает? Пока она бегала по тайге, а он, Ивашка-то, и занырнул к ней. А если он видел или слышал, как она разговаривала с Агафоном?
Пелагия поднялась к себе, открыла дверь и сразу увидела его. Иван храпел, как ни в чём не бывало — лёг спать с вечера и никуда не уходил. Пелагия подошла к нему, тронула за плечо. Он как будто ждал этого прикосновения, открыл глаза, приподнял голову:
