Он понял причину нелогичных действий Залихватова. Увидев знак, он просто не мог пройти мимо. Тем более, что крест был новым, недавно сооружённым и воздвигнутым на заметном месте. И если начальник сидел рядом с ним, значит, на то были веские причины. Загбой снял со спины карабин, выстрелил в воздух. Залихватов вскочил на ноги, увидел охотников, вышел на чистое место, замахал руками: идите сюда. Следопыт недовольно зацокал языком:
— Ночь итёт, нато торопиться на стойпище. А русский хочет ночевать у гилиуна…
Но не стал противиться, повернул лыжи к костру. Но только не следом начальника, а вдоль по хребту, в обход глубокого лога.
Знал, что там, где прошёл русский напрямую, очень плохой ход: крутой спуск, скалистые прижимы, а потом вертикальный подъём на гриву. При сгущающихся сумерках немудрено сломать лыжи или даже свернуть шею. Лучше потратить лишнее время, пройти хорошей дорогой, чем потом расплачиваться за глупость Залихватова. Он пересёк лог днём, когда было светло. Но это не оправдывает. «А что говорить? Русские, они все такие, сначала сделают, а потом думают…» — заключил Загбой, ходко выбивая широкими лыжами свою лыжню.
Залихватов сидел в той же позе, каким его видели охотники с параллельного хребта. Положив под себя на перевернутые лыжи пустую котомку, склонив набок голову, при свете костра он читал какую-то большую бумагу. На появление Загбоя и Асылзака прореагировал довольно равнодушно, как будто те пришли не с гольца, а отлучались на пять минут за дровами. На несколько секунд оторвав свой взгляд от документа, он недолго посмотрел на друзей и вновь углубился в чтение.
Охотники сняли лыжи, подсели к костру. Асылзак потянулся к чайнику, Загбой стал набивать трубку. Наконец-то после недолгою молчания Залихватов поднял скорбные глаза и сухо спросил:
— Как сходили, что видели?
Следопыт пыхнул дымом и стал неторопливо излагать все дневные приключения, что произошли сегодня с ними под Ку-чумом. Он не выпустил из внимания то, как встретил их голец, как они добыли двух соболей и росомаху, как после выстрела с вершины сошла лавина и, наконец-то, о том, что у озера видели погибших людей.
— Тумаю так. Это, отнако, ваша экспетисия хоти. Люди все пропадай, — наконец-то скорбно заключил охотник и потупил глаза.
— Я знаю, — в тон ему тихо ответил Залихватов.
— Эко1 Как-то? На голец не хоти, а всё смотри! — удивился следопыт, отставив кружку с чаем.
— А вот, — русский легонько встряхнул бумагой, — здесь всё написано.
— Кто писал, отнако?
— Один из пропавших. Тот, кого, уже, возможно, нет в живых…
— Читай, слушай бутем, — с интересом выдохнул Загбой и напряжённо подался вперёд, к костру, как будто живые языки пламени хранили тайну о пропавшей экспедиции.
Залихватов выдержал паузу, ещё раз, как бы измеряя объём человеческой трагедии, пробежался глазами по всему листу, после чего негромко, каким-то не своим голосом стал читать:
— «Докладная записка. В уездное отделение Государственного Департамента изыскательских работ города Н-ска. Нижеследующим объясняю сложившуюся ситуацию. В ночь с 22 на 23 сентября сего года 1903, на перевале под гольцом Кучум, при неизвестных мне обстоятельствах погибла поисковая экспедиция под руководством Русакова Николая Михайловича, в составе 23 человек. Преступление произошло при неизвестных мне причинах. В случае нахождения этой записки прошу оного лица передать её в руки властей, с целью захоронения погибших товарищей, дальнейшего обследования места трагедии и выявления причины преступления. Участник изыскательной экспедиции, горный инженер Боголюбов Сергей Иванович. Октября месяца года 1903-го».
Залихватов прервался, откладывая первый листок. Загбой нетерпеливо заёрзал на месте:
— Всё, отнако? А как смерть хоти, писано?
— Да, вот… — Залихватов взял в руки второй лист. — Теперь дальше. «Краткое описание произошедших событий. К Кучуму пришли с западной стороны, в августе месяце, дня 26. Остановились лагерем у озера, со стороны гольца Часки. Целый месяц вели разведывательные работы: брали пробы грунта по примыкающим ручьям, били шурфы, копали дренажные канавы. Торопились закончить с профилями как можно скорее, потому что уже в начале сентября выпал первый снег. Выход из тайги был назначен на 28 сентября. Кончались продукты, да и рабочие роптали, всем хотелось домой. В ту роковую ночь всё было как обычно, спали в палатках. Дежурные жгли костры, следили за лошадями. В три часа по полуночи вдруг мелко задрожала земля, как будто на лагерь приближался многотысячный табун лошадей. Все проснулись, в неведении стали метаться по лагерю, выискивая источник опасности. Однако чёрная, непроглядная ночь не дала определить хоть что-то, что было причиной нашего беспокойства. Затем в темноте на озере произошёл оглушительной силы взрыв, как будто какое-то огромное, непонятное существо вынырнуло из воды. В то мгновение трудно было не поверить в легенду кыргызов о существовании звероподобного существа. В лагере начался переполох. Люди метались по сторонам, стараясь спрятаться. А между тем земля продолжала вздрагивать под ногами, создавалось впечатление, что к лагерю из воды выходит и приближается то, чего мы боялись больше всего. Весь этот хаос сопровождался глубоким, глухим, булькающим звуком, что очень походило на то, что в озере действительно движется какой-то немыслимый зверь. И от этого становилось ещё страшнее и ужаснее. Вскоре, к нашему облегчению, вдруг всё стихло. Земля перестала подрагивать, озеро успокоилось, эхо ослабило голос. Один из наших проводников, кыргыз Чигирька, едва не сошёл с ума, всё кричал: „Дракон! Дракон вышел из своего логова! Теперь нам всем смерть!“ В этой панике было не понять, кто где. Кто-то спешно собирал свои вещи, кто-то ловил взбунтовавшихся лошадей. Лишь только несколько человек — начальник экспедиции Русаков, горнорабочий Нахопетов и я, пытались навести порядок, как могли, успокаивали рабочих, ловили коней. А между тем лошади носились между костров, сбивая с ног людей с диким ржанием. Бедные животные от страха совсем обезумели, взмылились, метались, выделяя испражнения в таком количестве, что все наши вещи, сбитые палатки были перемешаны. Никогда ещё в своей жизни я не видел, чтобы лошади так гадили. Запах! О, это было ужасно! Я никогда не чувствовал такого отвратительного запаха. А потом случилось самое невероятное, что может произойти с человеком. Я не понял, как и что сталось. Вначале я почувствовал лёгкое головокружение, быстро перерастающее в боль и судороги во всём теле. Отвратительная тошнота скрутила живот, слабость и нервные колики захватили всё моё существо. Память начала покидать меня. В какой-то момент, превозмогая себя, я понял, что надо бежать — бежать как можно дальше от этого места. В редких просветлениях вспоминаю, что я полз неизвестно куда. Ночь, темнота, кусты, деревья, переплетения рододендронов, камни — всё это оставило кровавые следы и царапины на моём теле, так как в порыве безумия я натыкался на препятствия, получая при этом ранения. Сколько времени прошло после этого, я не знаю. Помню, что шёл, падал, лежал. День, ночь, всё смешалось в едином ритме. Наконец-то стал понимать, кто я и что со мной произошло. Страшно болела голова, слабость и колики продолжались весь следующий день. Я стал воспринимать холод, голод. Вдруг ощутил, что хожу по огромному полю по колено в снегу по своим собственным следам, по кругу. Пытался понять, где нахожусь. Увидел знакомые очертания гольцов. Оказалось, что всё это время находился на плато, недалеко от озера. Вернулся в лагерь и увидел страшную картину. Все были мёртвы. Люди, лошади, собаки… Невероятно, как увидел след человека, пошёл по нему и наконец-то догнал Нахопетова Михаила Константиновича. Он, так же как и я, находился в небытие и ничего не помнил о прошлом. Вернувшись в лагерь, мы наскоро собрали немного продуктов, взяли наши ружья, топор, пилу и тут же покинули страшное место. Решили выбираться вдвоём, как можно скорее добраться до людей. Идём на север, где, по нашим предположениям, должны находиться хоть какие-то поселения. Хорошо, что я нашёл под своей палаткой свою полевую сумку с документами, карандашами и данными взятых проб по прилегающей к гольцу местностью. Решение поставить крест и описать события возникло у нас вчера. С этой возвышенности знак будет виден далеко. Надеемся, что люди увидят его, обратят внимание и доставят бутылку с нашими записями властям. Завтра утром выходим на север. Продуктов у нас на десять дней. На два ружья имеем одиннадцать патронов, может быть, добудем в дороге зверя. Надеюсь, что за этим письмом я вернусь сам. А нет, так выпейте сто граммов, вспоминая нас… Боголюбов Сергей Иванович. Нахопетов Михаил Константинович. Сентябрь — октябрь месяц, года 1903-го».
