— Спокойно, мужики! Сидеть всем по местам!
За столом — полный сбор. С двух сторон казаки, приказчики. С торца сидит Иван. Лукерья и Пелагия подают еду. Появление людей для постояльцев дома полный шок! Никто не ожидал такого поворота событий. А если добавить, что о чёрном ходе знала только Пелагия, можно представить удивлённые лица казаков и приказчиков, поперхнувшихся непрожёванной пищей. Лукерья, подававшая в это мгновение тарелку с супом, пролила содержимое посуды на плечо Ивану. Но тот даже не заметил, не почувствовал, до того был сражен появлением людей, что раскусил зубами деревянную ложку. Пелагия едва не упала в обморок (думала, что из-за печки вышел Агафон), крестясь, попятилась и села в кадку с водой.
Давать какую-то команду Константину не пришлось. Никто и не думал вскакивать, хвататься за ружья, которые находились рядом, в комнатах. Все ждали, что же будет дальше.
— Где Агафон? — понизив голос, спросил Сергей.
Казаки переглянулись, приказчики заморгали глазами. Сразу видно, что никто не знает о нём ни сном ни духом. Лукерья за спинами отрицательно замахала руками. Пелагия подтвердила:
— Его в доме нет.
УБИТЬ ЧАБДЖАРА
Загбой беспрестанно пыхает табаком, тускло смотрит единственным глазом на озеро, молчит. Неразрешимые вопросы блуждают в голове, но пытливый ум не может найти на них ответа. Который раз он вспоминает каждый свой шаг, от того момента, когда они встретили Ченку, до появления на кухне дома. Что могло произойти сегодня ночью? Кто ходил в подземном переходе? Кого убил Агафон там, на берегу озера? Но, самое главное, где он? В тайге перекрыты все тропы, незаметно не пройти. На перевале Хактэ сидят полицейские. Вниз по реке ушли братья Вороховы. Он сам обошёл всю округу, просмотрел каждый куст, колодину, завал, россыпь, нет следов Агафона, как и нет следа оленя, на котором он вёз золото. Как понять? Человек не птица, летать не может. Есть ещё вариант: Кулак уплыл на лодке по воде. Но все лодки на месте, никто не трогал берестянки, кроме Ченки. Да и страх перед Чабджаром, Большой рыбой, водяным змеем, у Агафона слишком велик. Загбой знает, что Кулак, несмотря на свой жестокий, властный характер, в тайге трусоват и не решится на такой неразумный поступок.
Плыть на лодке по третьему озеру — значит самовольно подарить свою жизнь водному чудовищу. Все знают, что Чабджар всегда голоден и не упустит случая убить человека. Загбой сам видел, как Большая рыба схватила и утопила незадачливого старателя, осмелившегося поставить рыболовную сеть в третьем озере. А как жалко загульную красавицу Катю, жену мастера Полежаева! Любила мужиков за золото, обожала купаться обнажённой ночью, при луне. Да, видимо, хмельная, забыла, что плавать можно только в первом озере, а не во втором. Так что водный путь отпадает.
Остаётся одно: Агафон притаился, спрятался, как загнанный охотниками аскыр, обложенный обмётом в суровый декабрь. Ждёт, когда кончится короткий день, наступит ночь, и ему можно будет выскочить из дупла кедра в спасительную россыпь. Может, он и сейчас где-то рядом, видит или слышит, что делается на подворье. Но где он мог спрятаться? Надо искать.
Из-за острова появилась лодочка. Ченка сняла сети, везёт ночной улов. Много ли поймала? Надо спуститься к берегу, помочь выбрать рыбу.
Загбой встал, не выпуская изо рта трубочку, пошёл навстречу дочери. Дождался, когда вёрткая берестянка подойдёт ближе к песчаной отмели, подтянул нос на берег. Лодка осажена по борта, что говорит об отличном улове. Дно берестянки завалено черноспинными хариусами, рыжебокими ленками, сверху лежат семь тайменей. Ченка довольна, хотя и хочет казаться равнодушной. Она улыбается, довольно щебечет:
— Отнако Чабджар ночью рыпу гони, карашо старался, много рыпы потарил! Не зря Ченка Большому змею голову оленя, метвежьи лапы просала. Большая рыба помнит тобро Ченки. Ченка любит Большую рыбу.
— Сеготня ночью плавал Чабджар?! — встрепенулся Загбой.
— Да, — сухо подтвердила дочь. — Когта жтали Гафона, на запоре был звук. Патом, отнако, Ченка, Филя, Егор, Пелагия бежали тута, смотрели. Большая рыба хвостом воду бил, рыпу гоняла Ченке.
Следопыт округлил глаза, некоторое время смотрел на дочь, потом сухо бросил:
— Эко! Дура, отнако, доська. Глаза, как незрелые орехи под скорлупой. Не витят, пока амикан не кушай. Пашто раньше не кавари?
— Зачем кавари? — удивилась Ченка. — Нельзя кавари всем, как Чабджар рыпу гоняй.
Но Загбой её уже не слушал. Круто развернувшись, он семенил в гору к дому. Ченка пожала плечами и стала выбрасывать улов на берег.
Пелагия суетится, прибирает со стола грязную посуду. Иван сидит на своём месте, с торца. На кухне они вдвоём. После внезапного появления гостей из-за печки, все — приказчики, казаки — дружно вышли во двор обсуждать сложившуюся ситуацию. Пелагия косо смотрит на супруга, пытаясь понять его настроение. Что с мужиком случилось? Ложку от страха раскусил! Во диво! — людей испугался. Подошла к нему, положила сзади на плечи руки:
— Что с тобой?
— Что?! — очнувшись из забытья, вздрогнул Иван.
— Ешь давай, суп остыл.
— Не хочу, — вскочив из-за стола, рявкнул муж.
Пелагия испуганно отскочила в сторону на безопасное расстояние, подбоченилась, склонила голову, ревниво блеснула искрами глаз:
— Что, к Бакуриной Машке ночью бегал?
— А тебе что, хлопотно?
— А может и так. Муж ты мне или кто? Или, думаешь, не вижу, слепая, как вы за пряслами шушукаетесь? Говори, охальник треклятый, сколько раз встречались! Уж я ей все космы повыдеру!..
— Рот закрой, сучка. Про себя вспомни, сколь раз под Агафона ложилась!
Пелагия так и села на лавку с открытым ртом. Разгневанный Иван, уходя из дома, громко треснул за собой дверью.
Уля и Сергей опять зашли в подземный ход. Всё так же, как и два часа назад: в трёх метрах лежат сапоги Агафона. Бордовые от высохшей крови. Рядом валяется чугунок с подвязанным языком.
— Что, идём дальше? — выдерживая пальцы на курках штуцера, спокойно проговорил Сергей.
— Потожти, — поставив на землю керосинку, ответила Уля. — Что-то мне кажется…
Не окончив мысли, она попыталась поднять чугунок, но не смогла. Слишком тяжёл для девичьих рук. Сергей понял её намерение, поставил ружье к стене, сильными руками поднял посуду с земли. Уля схватила ладонями язык, резко дернула в сторону. Чугунок ответил заунывным, загробным голосом. Девушка потянула язык ещё и ещё. Своеобразный колокол послушно ответил металлическим голосом: донь, донь, донь…
— Что, молиться будем? — усмехнулся Сергей.
— Мне кажется, что я уже где-то слышала такой звон!
— Ну и что? Может, это старателей на обед сзывали. У нас, когда я учился в университете, тоже в рынду били. Все по расписанию: подъём, завтрак, обед. Ударят в колокол — будь здоров через пять минут быть на месте. Не успеешь — останешься без еды. Опоздаешь на урок — накажут.
