— И никакие уговоры или предложения не могли смягчить гнев клиента?
— Более того, клиентом оказывалась пенсионерка, очевидец или участник Куликовской битвы, на защиту интересов которой вставала вся Золотая орда, написав соответствующие поэмы. Пару раз кого-то уволили, но неустойки приходилось оплачивать солидные, потому что суд принимал во внимание стенания пенсионерки, у которой по вине «Паленке» срывался прием на сотню персон в честь очередной годовщины какого-нибудь «ледового побоища».
— Сейчас, — хихикнула Дина, — среди гостей пенсионерки непременно оказалась бы глава «Российского Императорского Дома» Великая княгиня Мария Владимировна, и тогда бы вам не сдобровать.
— Сорвалось празднование юбилея «Дома Романовых»? — зажмурился Пика.
— Тебе известно, несчастный, что советник канцелярии «РИД», не кто иной, как Кирилл Немирович-Данченко, заявил недавно, что княгиня является родственницей пророка Мухаммеда, потомком царя Давида и единственным потомком патриарха Филарета. У Немировича-Данченко есть все грамоты, подтверждающие, что правопреемница Российского престола соединяет в себе три мировые религии.
— Да, ладно… — едва выговорил художник.
— Эх, «пчелка» занята, я бы тебе нашла публикации этих заявлений.
— М-да. Значит, Орлову повезло, иначе не сработал бы его любимый прием, когда за пару дней юристы «Паленке» закрывали компанию, заключившею договор с пенсионеркой и регистрировали новую. Название похоже, вывеска та же, а юридическое лицо совсем другое, и предыдущий арендатор уже съехал с из магазина в неизвестном направлении. Двух-трех сотрудников, с которыми общалась бабуля никто в новом магазине не видел и не знает. Через месяц следователи найдут бомжика, на чей паспорт был зарегистрирован магазин, проигравший судебную тяжбу. Главбуха вообще не найдут в стране. Если у бомжика есть пенсия, из нее будут вычитать компенсацию… Всю ближайшую тысячу лет.
— Намекаешь на то, что Орлов мог прокрутить в декабре подобный фокус, но бабуля очень обиделась, и за это…
— Десять лет аренды уже принесли около «ярда». Можно «завить» весь бизнес и «заныкаться» в какой-нибудь шотланский замок.
— С концами?
— Я бы так сделал, — улыбнулся Пика, — но не Орлов…
Где-то громыхнуло. Потом еще и еще. Оба вскинули головы в ту сторону. Справа и слева клубились темные грозовые облака. Только они не надвигались широким фронтом, как это обычно происходит в России. Они вздымались вертикально. Какие-то незримые вихри закручивались между соседних островов, выталкивая вверх огромные массы дождевых облаков. Только там, в черных клубящихся облаках, сверкали и тут же пропадали молнии. Там явно бушевала гроза, словно водопад, стеной низвергался тропический ливень, а за высоченной вертикальной стеной было тихо и спокойно. Необычное явление притягивало к себе внимание всех приезжих, но не беспокоило островитян. Они привыкли к тому, что над их головами будет ясное небо и горячее солнце, в то время, как у соседей будет бушевать гроза. Окружающие острова принимали все удары стихии на себя, подобно наклоненным зеркалам, отражая все вверх. Это рождало удивительное зрелище.
Меж двух вздымающихся ввысь черных гигантов, заворачивающихся немыслимым образом, растущих на глазах прямо из океанских вод, более похожих на столбы, чем на облака, садилось солнце. Оно словно опускалось в преисподнюю. Справа и слева в темноте непроницаемых облаков сверкали молнии и хлестал тропический ливень, а светило медленно тонуло в красном небе.
— Ну, вот и твой закат.
— Какой дьявольский подрамник, — завороженно прошептал художник. — Это знак.
Южный крест
Женщина с карими глазами давно смежила веки и заснула, под простынями с картинками подводного мира, а бывшему зэку не спалось. Он с восторгом наблюдал, как на фоне звездного неба грозовые столбы прятались в темноту, лишь прикрывая собой звезды и, время от времени, выдавая себя вспышками молний. Это было похоже на игру в прятки темной ночью, когда кто-то притаился совсем рядом, но найти его невозможно. Знаешь, что он рядом, возможно, лишь руку надо протянуть, только, вот, куда.
Примерно такое же ощущение было у Пики, когда он пытался разобраться в запутанной истории с золотом «Паленке». Хитросплетение из чужих ходов, своих смутных догадок, блужданий наощупь среди непонятных правил и поиск того, что его, в общем-то, не интересовало. Еще он чувствовал присутствие двух сильных игроков, которые до поры до времени не появлялись на сцене, а только наблюдали за ними, может быть, прячась в Москве, а может быть, в соседнем номере отеля. Один из них хозяин Дины. Было ли это связано с долгом чести, банальным денежным долгом, а, может быть, здесь задеты семейные узы, бывший зэк не знал, а точнее — не стремился узнать, ибо понимал, что развязка будет стремительной. Незримая пружина сжималась все сильнее. Предохранитель рано или поздно сработает и его выбросит из этой игры, как чуждый, ненужный, а, может быть, и опасный для других игроков элемент.
Сава никогда не был фаталистом, скорее — мечтателем или романтиком, но последние девять лет изменили его взгляды. Особенно те, которые касались планов на будущее, а вернее, даже на завтра. В его душе угас какой-то огонек, связанный с верой во всепобеждающее добро. Он словно переехал из светлой комнаты с огромными окнами, сквозь которые непрерывным потоком тепло и свет людских сердец согревало всех и вся, в комнатушку, где вроде бы и окошко есть, но все напоминает мандалу инь и ян, которую тибетские монахи долго и тщательно вырисовывают цветным песком, зная, что по завершении, обязательно сотрут и начнут заново.
Когда-то, в той счастливой жизни, он привез из поездки сувенир — в маленькой стеклянной бутылочке тоже цветным песком был ювелирно сделан рисунок верблюда среди барханов. Только песок в той бутылочке был запечатан намертво — как ни крути, верблюд всегда идет, и всегда в одну сторону. Он подарил этот талисман вечно идущего в песках верблюда дочке, когда той исполнилось пять лет. При этом сказал, что Полинка вот так же должна устроить свою жизнь, чтобы всегда знать, куда идти, и двигаться независимо от того, есть ли вода, есть ли надежда на то, что дойдешь или появились сомнения, а надо ли вообще куда-то идти. Только сильные люди могут однажды выбрать себе путь и пройти его до конца. Поэтому нужно быть сильным.
Теперь Пика сам был похож на горстку песка, который высыпался из такой бутылочки, при этом все цвета перемешались, превратившись в серую однородную массу, а сил и желания отсортировать одни песчинки от других, так, чтобы хоть цвета собрать, не говоря уже о новой картине, у бывшего зэка не было. Случайный ветерок перегонял его песчаную горку с одного места на другое, а он и не сопротивлялся.
Пара молний сверкнула одновременно справа и слева, словно обозначая собой некие врата или направление, и Сава понял намек. Метнулся к своему «дипломату», включил ночничок на лоджии, и карандаш сам заплясал на чистом листе белой бумаги.
Мехмет Ханим из Чорума сидел за столом какого-то кабинета, просматривая корреспонденцию. Он был предельно собран, вчитываясь в каждое слово текста. Эта привычка сформировалась еще в студенческие годы, когда он практиковал помощником адвоката во фламандском городе Левен. Родители будущего директора Golden Trust Limited понимали важность хорошего образования и отправили своего мальчика не куда-нибудь, а в старейший университет Европы и Бельгии. Так он стал студентом юридического факультета, одним из 53 тысяч студентов, которым помогали постигать науки 12 тысяч преподавателей, научных и технических сотрудников университета. Это составляло добрую половину всех жителей города Левен. Трижды в неделю Мехмет приходил в адвокатскую контору «Натан Ройзман и сыновья», где познавал основы адвокатской практики. Именно тогда он впитал простые истины работы с документами:
