Книга Крупская, страница 32. Автор книги Леонид Млечин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Крупская»

Cтраница 32

«Велась и пропаганда посредством кино, — вспоминал современник. — Отчетливо помню фильм о том, что в России произошла революция, но революции угрожает опасность со стороны Германии, которая засылает своих агентов и самый опасный из них выступает в Петрограде. Фамилия Ленина в фильме не произносилась, но актер был на него похож и произносил большевистские речи. Картина была интересная, актеры прекрасно играли. Она шла очень долго, все о ней говорили».

После войны генерал Эрих Людендорф, командовавший немецкими войсками на Восточном фронте, утверждал, что Ленин и Троцкий были тайными агентами правительства Германии. Если Людендорф писал это всерьез, выходит, разведчики надули своего генерала, уверяя, что им удалось завербовать большевиков. Цену себе набивали! Теперь уже известно, что успехи немецких разведчиков на Восточном фронте были очень скромными.

Конечно, революция в России была спасением для немецкой армии, которая смогла перебросить части на Запад, чтобы противостоять Антанте. Но Ленин требовал прекратить войну не ради немецких денег (которых не получал!), а потому что солдаты не хотели воевать! Они требовали мира любой ценой. Мечтали вернуться домой и разделить между собой помещичьи и государственные земли. Но у большевиков позиции в армии были очень слабые. К большевикам солдатская масса относилась плохо.

«Ни один большевик не мог появиться в казармах, не рискуя быть арестованным, а то и битым, — вспоминал один из первых руководителей Красной армии Николай Ильич Подвойский. — Солдаты-большевики и им сочувствующие в войсковых частях должны были скрывать — почти во всех казармах, — что они большевики или сочувствующие, иначе им не давали говорить, их избивали…»

Вернувшийся в Россию Ленин понял: если что-то и может привлечь солдат на сторону большевиков, то только обещание закончить войну, демобилизовать армию и отпустить одетых в серые шинели крестьян домой — к семьям и земле. Сколько бы его ни обвиняли в отсутствии патриотизма, в пораженчестве и прямом предательстве, на митингах Ленин повторял вновь и вновь то, что от него хотели слышать:

— Товарищи солдаты, кончайте воевать, идите по домам. Установите перемирие с немцами и объявите войну богачам!

Братание, то есть встречи русских и немецких солдат на нейтральной полосе во время затишья, началось еще на Пасху 1915 года. На следующую Пасху это повторилось. Поначалу командование смотрело на это сквозь пальцы. Генерал Антон Иванович Деникин писал: «Братание имело традиционный характер в дни Святой Пасхи; но вызывалось оно исключительно беспросветно-нудным стоянием в окопах, любопытством, просто чувством человечности даже в отношении к врагу…»

Но начались и дезертирство, добровольная сдача в плен, самострелы, отказы выполнять приказы начальства. После Февральской революции братание приобрело массовый характер (см.: Военно-исторический журнал. 2002. № 6). Ленин увидел в братании верный путь к слому старой армии и окончанию войны. Он писал в «Правде» 28 апреля 1917 года: братание «начинает ломать проклятую дисциплину… подчинения солдат “своим” офицерам и генералам».

Анжелика Балабанова, видный деятель Коминтерна, невысоко ценила митинговые успехи вождя русской революции: «Из всех русских революционеров Ленин внешне казался самым бесцветным. Его выступления в то время не произвели на меня никакого впечатления ни манерой подачи, ни содержанием».

«Современники по-разному оценивали Ленина как оратора, но все признавали его умение воздействовать на внимающую толпу, — вспоминал один из меньшевиков. — И это достигалось не фиоритурами голоса, не красочностью стиля, а простейшим ораторским приемом — многократным повторением одной мысли, фразы, как бы ввинчиваемой в голову слушателя. Элементарность, бранчливость, безапелляционность ленинских речей заражали одних жгучей ненавистью к воображаемым врагам, у других вызывали ощущение сюрреальности происходящего».

Похоже, на этих оценках лежит отпечаток личного отношения к Ленину. Чтение неправленых стенограмм его выступлений (они были извлечены из спецхрана после перестройки) открывает невероятную энергетику ленинской речи, спрессованность мысли — ни одного лишнего слова! Могу себе представить, как его выступления завораживали слушателей. Даже по этим стенограммам можно понять, почему к Ленину прислушивалось всё больше и больше людей. Число его сторонников росло с каждым днем. Обвинение в работе на немцев — последняя попытка его остановить.

Министр юстиции Временного правительства и Верховный прокурор Павел Николаевич Малянтович распорядился «Ульянова-Ленина Владимира Ильича арестовать».

Матросы Балтийского флотского экипажа, когда-то встречавшие Ленина на Финляндском вокзале, опубликовали в газетах заявление: «Узнав, что господин Ленин вернулся к нам в Россию с соизволения его величества императора германского и короля прусского, мы выражаем свое глубокое сожаление по поводу нашего участия в его торжественном въезде в Петербург. Если бы мы знали, какими путями он попал к нам, то вместо торжественных криков “ура” раздались бы наши негодующие возгласы: “Долой, назад в ту страну, через которую ты к нам приехал”».

Двадцать второго июля 1917 года газеты опубликовали постановление прокурора Петроградской судебной палаты о привлечении Ленина и его соратников к суду: «Следствием добыты данные, которые доказывают, что в России имеется большая организация шпионажа в пользу Германии. В данных предварительного следствия имеются прямые указания на Ленина как германского агента.

На основании изложенных данных, а равно данных, не подлежащих пока оглашению, Владимир Ульянов (Ленин), Овсей Гирш-Аронов-Апфельбаум (Зиновьев), Александра Михайловна Коллонтай, Мечислав Юльевич Козловский, Евгения Маврикиевна Суменсон, Гельфанд (Парвус), Яков Фюрстенберг (Куба-Ганецкий), мичман Ильин (Раскольников), прапорщик Семашко, Сахаров и Рошаль обвиняются в том, что в 1917 году по предварительному между собой и другими лицами уговору, в целях способствования находящимся в войне с Россией государствам во враждебных против нее действиях, вошли с агентами названных государств в соглашение содействовать дезорганизации русской армии и тыла».

Временная комиссия назначила следственную комиссию. Работала с июля по октябрь. Допросила две сотни человек. Материалы следствия составили 21 том. Комиссия не закончила работу и выводов не сделала. Но из материалов следует, что оснований для обвинений против большевиков было два — показания прапорщика Ермоленко и казавшаяся подозрительной телеграфная переписка торговой компании всё того же Парвуса в Стокгольме с представительством в Петрограде.

Бывший прапорщик 16-го Сибирского стрелкового полка Дмитрий Спиридонович Ермоленко до войны служил в военной контрразведке, потом в полиции. Он попал в немецкий плен еще в ноябре 1914 года. А в мае 1917 года перешел линию фронта и был задержан. Ермоленко на допросах показал, что немцы отпустили его из плена после того, как завербовали. Прапорщик обещал добиться сепаратного мира с Германией и отделения Украины. Немцы выдали ему полторы тысячи рублей. Скромная сумма для такой масштабной задачи… Прапорщик утверждал, что два германских офицера сказали ему: Ленин послан в Россию с той же целью, работать будете вместе.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация