– Нет, я имел в виду…
Я ждала продолжения фразы, и Конрад, кажется, как раз собрался с мыслями, но тут в конце улицы показалась машина Джереми. Мы проследили взглядом, как Джереми припарковался и с пакетом в руке выскочил из машины. Блестя глазами, он широким шагом направился к нам.
– Привет! – крикнул он мне, размахивая пакетом.
– Привет.
Я не решалась встретить его взгляд. Стоя в душе, я вспомнила события предыдущей ночи. Как настояла на танце с Джереми, как убегала от Конрада, как он закинул меня через плечо и потом уронил в песок. Какой позор! Как я могла при них так себя вести?
Джереми взял мою ладонь и ободряюще сжал ее, а когда я подняла голову, щемяще ласково произнес: «Спасибо».
Втроем мы вернулись в дом. Внутри «The Police» громко пела из музыкального центра про послание в бутылке
[2]. Голова сразу же начала раскалываться, и мне захотелось только одного – поскорее снова забраться в постель.
– Можно сделать музыку потише? – попросила я, потирая виски.
– Нет, – отрезала мама, забирая пакет у Джереми. Она вытащила большой грейпфрут и бросила его Конраду. – Выжать сок!
И указала на соковыжималку. Та принадлежала мистеру Фишеру и представляла собой огромный мудреный аппарат из ночного выпуска «магазина на диване», пропагандирующего здоровый образ жизни.
Конрад фыркнул.
– Для него? Не буду я ему грейпфруты выжимать.
– Будешь! Мистер Фишер приедет на завтрак.
Последнее было адресовано мне.
Я взвизгнула. Бросилась к маме и обхватила за талию.
– Это всего лишь завтрак, – предупредила она. – Губу пока не раскатывай.
Поздно. Я не сомневалась, что она его переубедит. Ни на секунду. Джереми с Конрадом тоже не сомневались. Они верили в мою маму, и я поверила – особенно когда Конрад взял нож и разрезал грейпфрут пополам. Мама кивнула в его сторону, как сержант-инструктор. Затем скомандовала:
– Джер, накрой на стол, Белли, приготовь яйца.
Я принялась разбивать яйца в миску, мама пожарила бекон на чугунной сковородке Сюзанны. Вытопившийся жир оставила для яиц. Я взбивала яйца, и от их запаха – вперемешку с запахом жира – меня замутило. Я задержала дыхание, а мама, наблюдая за мной, еле сдерживала улыбку.
– Хорошо себя чувствуешь, Белли? – непринужденно поинтересовалась она.
Крепко сжав зубы, я кивнула.
– Еще когда-нибудь напиваться собираешься?
Я решительно замотала головой.
– Никогда, честно-честно.
К приезду мистера Фишера – полчаса спустя – все было готово. Войдя на кухню, он в изумлении оглядел стол.
– Ого! – воскликнул он. – Вот это пиршество. Спасибо, Лор.
Он кинул на нее многозначительный взгляд – заговорщический взгляд мудрого взрослого.
Мама ответила загадочной улыбкой Моны Лизы. У бедняги не было ни единого шанса.
– Садитесь, – пригласила она всех к столу.
Все сели. Мама – рядом с мистером Фишером, Джереми – напротив. Мне досталось место около Конрада.
– Налетайте! – распорядилась мама.
Я с любопытством наблюдала, как мистер Фишер навалил в тарелку яиц и положил целых четыре полоски бекона. Он обожает бекон, особенно так, как его готовит моя мама – обугленный, практически сожженный дотла. Я решила отказаться от бекона и омлета, обошлась кексом.
Мама налила мистеру Фишеру грейпфрутовый сок в высокий стакан.
– Свежевыжатый, спасибо твоему старшему сыну, – похвасталась она.
Мистер Фишер осторожно взял стакан. Неудивительно. Никто, кроме Сюзанны, никогда не делал для него свежевыжатый сок.
Но мистер Фишер быстро взял себя в руки. Набил рот яйцами и пробубнил:
– Спасибо еще раз, Лорел, что приехала помочь. Я это очень ценю. – Улыбаясь, обвел нас взглядом. – Ребята здесь не особо-то слушали мои доводы. Я рад, что у меня появился союзник.
Мама все так же благостно ему улыбалась.
– Но я здесь не ради тебя, Адам. Я приехала поддержать мальчиков Бек.
Улыбка сползла с лица мистера Фишера. Он положил вилку на стол.
– Лор…
– Адам, нельзя продавать дом. Ты ведь сам знаешь. Он слишком дорог для ребят. Это было бы ошибкой.
Мама говорила спокойным, рассудительным тоном.
Мистер Фишер перевел взгляд на Конрада, Джереми и снова на маму.
– Я уже все решил, Лорел. Не надо выставлять меня злодеем.
Вздохнув, мама проговорила:
– Я никем тебя не выставляю. Я просто пытаюсь тебе помочь.
Мы с мальчишками застыли в ожидании его ответа. Мистер Фишер изо всех сил старался сохранить хладнокровие, но лицо у него начало багроветь.
– Благодарю тебя, но я все решил. Дом продается. И ты, Лорел, если честно, не имеешь права вмешиваться. Прости. Я понимаю, что благодаря Сюз ты всегда чувствовала себя здесь как дома, но этот дом не твой.
У меня челюсть отвисла. Мельком взглянув на маму, я увидела, что и она заметно покраснела.
– Я это прекрасно помню, – выдавила она. – Этот дом принадлежал исключительно Бек. Он всегда был для Бек домом. Ее самым любимым местом на земле. Именно поэтому его надо оставить мальчикам.
Мистер Фишер встал и отодвинул стул.
– Я не собираюсь с тобой об этом спорить, Лорел.
– Адам, сядь! – велела мама.
– Нет уж, спасибо.
У мамы из глаз уже практически сыпались искры.
– Я сказала, сядь, Адам! – Он оторопело на нее уставился – как и все мы. – Дети, вон из кухни! – приказала она нам.
Конрад открыл рот, чтобы возразить, но, увидев выражение ее лица и то, как его отец снова рухнул на стул, передумал. Мне же не терпелось поскорее оттуда убраться. Мы, толкаясь, покинули кухню и, поднявшись, уселись на верхних ступеньках, до предела напрягая слух.
Долго ждать не пришлось.
– Какого черта, Лорел?! – разразился тирадой мистер Фишер. – Ты что, серьезно считала, что стоит на меня наехать, и я передумаю?
– Прости меня, но иди ты в задницу!
Я заткнула себе рот ладонью, а Конрад с горящими глазами восхищенно качал головой. Джереми же, напротив, выглядел так, словно вот-вот расплачется. Я протянула руку и сжала его ладонь. Он попытался вывернуться, но я только крепче в него вцепилась.
– Для Бек не было ничего дороже этого дома. Как ты не можешь за своим собственным горем разглядеть, что он значит для мальчиков? Он нужен им. Он им нужен! Мне не верится, что ты способен на такую жестокость, Адам.
