– Не знаю, Кон. А где был ты?
Все разом стихло, мне даже почудилось, что воздух начал потрескивать. Как Конрада перекосило! Как Джереми резко вдохнул, едва закончив фразу! Он хотел забрать свои слова обратно, и забрал бы, но Конрад как бы мимоходом произнес:
– Это удар ниже пояса.
– Прости.
Конрад пожал плечами, отмахиваясь, будто слова брата его не задели.
– Почему ты на всем зацикливаешься? – продолжил тогда Джереми. – Да, жизнь нередко тебе свинью подкладывала, но зачем за это цепляться?
– Потому что я не ношу розовых очков, в отличие от тебя. Это ты живешь в фантазиях, вместо того, чтобы видеть людей такими, какие они есть.
Его тон заставил меня задуматься, о ком он говорит на самом деле.
Джереми ощетинился. Он перевел взгляд на меня, затем снова на Конрада и процедил:
– Ты просто завидуешь, признай.
– Завидую?
– Завидуешь, что мы с отцом теперь общаемся. Ты больше не пуп земли, и тебя это бесит.
Конрад расхохотался. Горько, зло.
– Ну и чушь! – Он повернулся ко мне. – Белли, ты слышишь? Ему кажется, что я завидую.
Джереми обратил на меня умоляющий взгляд, молчаливо прося принять его сторону, и тогда бы – я знаю – он наверняка простил мне, что умолчала про дом. Черт побери Конрада за то, что втянул меня в этот спор, что поставил перед выбором. Я не знала, на чьей я стороне. Они оба правы. И оба ошибаются.
Наверное, я слишком тянула с ответом, потому что Джереми отвел взгляд от моего лица и обратился к брату:
– Ну ты и сволочь, Конрад. Тебе нравится, когда всем вокруг так же паршиво, как тебе.
И ушел. Парадная дверь захлопнулась за его спиной.
Мне захотелось его догнать. Кажется, я его подвела, когда была ему нужнее всего.
– Я сволочь, Белли? – спросил меня Конрад. Он вскрыл еще банку пива, всем своим видом изображая безразличие, но рука у него тряслась.
– Да, – ответила я. – Если честно.
Я подошла к окну и увидела, как Джереми садится за руль. Бежать за ним поздно: машина уже тронулась. Но даже в ярости он не забыл пристегнуться.
– Он вернется, – успокоил Конрад.
– Не стоило всего этого говорить, – поколебавшись, сказала я.
– Может быть.
– И просить меня не рассказывать про дом тоже не стоило.
Конрад пожал плечами, словно все это уже в прошлом, но потом снова кинул взгляд в окно: он все же беспокоился.
Он бросил мне банку, я поймала. Вскрыла и сделала большой глоток. Вкус уже не казался таким противным. Наверное, я начала к нему привыкать. Я громко причмокнула.
Конрад наблюдал за мной со странным выражением на лице.
– Ты, значит, полюбила пиво?
– Оно ничего, – пожала плечами я и почувствовала себя такой взрослой. Но потом добавила: – Но вишневую газировку я все равно люблю больше.
– Старая добрая Белли, – едва сдержал он улыбку. – Сдается мне, разрежь мы тебя пополам, из тебя посыплется сахарный песок.
– Да, я такая. Сахар и сладости и все другие радости.
– Ну, не знаю.
Мы оба замолчали. Я отхлебнула еще пива и поставила банку рядом с Конрадом.
– По-моему, ты очень обидел Джереми.
Конрад пожал плечами.
– Ему пора спуститься с небес на землю.
– Но зачем же так грубо?
– А по-моему, это ты обидела Джереми.
Я открыла рот – и снова закрыла. Если спрошу, что он имеет в виду, Конрад ответит. А мне его ответ не нужен. Так что я глотнула еще пива и сказала:
– Что теперь?
Но Конрад мне это так легко не спустил.
– Что теперь с тобой и Джереми или с тобой и мной?
Он, мерзавец, надо мной подтрунивал.
– Я имела в виду, что теперь будет с домом, – объяснила я. Щеки у меня пылали.
Он прислонился к шкафчику.
– А что тут поделаешь? В смысле, я бы мог нанять адвоката. Мне уже восемнадцать. Можно потянуть время. Но сомневаюсь, что это что-то изменит. Отец упрямый. И жадный.
– А вдруг он это, ну, не из жадности делает, Конрад? – неуверенно предположила я.
Лицо Конрада замкнулось.
– Поверь мне. Из жадности.
– А как же летние курсы? – не сдержалась я.
– Курсы меня сейчас меньше всего волнуют.
– Но…
– Хватит, Белли.
И Конрад вышел из кухни, через стеклянную дверь и наружу.
Разговор был окончен.
Глава 26
Джереми
Всю свою жизнь я равнялся на Конрада. Он всегда был умнее, быстрее – лучше. Но я, по большому счету, никогда его в этом не винил. Конрад такой, какой есть. Не его вина, что ему все удается. Не его вина, что он всегда выигрывает в «Уно», побеждает в гонках, получает отличные оценки. Возможно, отчасти мне это было нужно, нужен кто-то, на кого можно равняться. Мой старший брат, тот, кто не проигрывает.
Но мне вспоминается один случай, в тринадцать лет. Мы с Конрадом боролись в гостиной, уже с полчаса. Папа частенько предлагал нам побороться. Он сам занимался борьбой в колледже и любил показывать нам новые приемы. И вот мы боролись, а мама на кухне готовила морские гребешки в беконе, потому что вечером мы ждали гостей и это было любимое папино блюдо.
– Держи его крепче, Кон, – наставлял отец.
Мы сцепились не на шутку. Успели уронить один из маминых серебряных подсвечников. Конрад уже запыхался, он-то думал, что с легкостью меня одолеет. Но у меня получалось все лучше, я сдаваться не собирался. Он держал мою голову под мышкой, но я захватил его колено, и мы оба рухнули на пол. Я почувствовал, как он начал мне уступать – я почти победил. Отец будет мной так гордиться!
Наконец я прижал его к полу.
– Конни, я же говорил, колени нужно держать полусогнутыми, – накинулся отец.
Я поднял голову и увидел выражение его лица. Такое выражение появлялось у него лишь изредка, когда Конрад что-то делал неправильно, – глаза напряженные, во взгляде раздражение. На меня он никогда так не смотрел.
Отец не похвалил меня, сразу принялся критиковать Конрада, указывая на все его промахи. А Конрад слушал. Стоял и кивал: лицо раскраснелось, пот капает со лба. Затем он кивнул мне и совершенно искренне сказал:
– Отличная работа, Джер!
Только теперь отец присоединился к похвале и проронил:
– Да, молодец, Джер.
Мне на глаза вдруг навернулись слезы. Мне больше не хотелось выигрывать у Конрада, никогда. Оно того не стоило.
