– Пап… – начал Джереми.
Мистер Фишер посмотрел прямо на него и проговорил:
– Сэнди Донатти позвонила мне и рассказала, что произошло. Ты должен был отвезти Конрада в колледж, а не оставаться здесь и… и веселиться, мешая продаже.
Джереми моргнул.
– Кто такая Сэнди Донатти?
– Наш агент по недвижимости, – отозвался Конрад.
Я сообразила, что стою с разинутым ртом. Закрыла рот и крепко обхватила себя руками, стараясь сделаться незаметной. Может, нам с Джереми еще не поздно «двинуть отсюда»? Может, тогда он не узнает, что я уже слышала о продаже дома? Спасет ли меня то, что я узнала об этом всего пару часов назад? Едва ли.
Джереми перевел взгляд на Конрада, затем снова на отца.
– Не знал, что у нас есть агент по недвижимости. Ты не говорил, что продаешь дом.
– Я говорил, что есть такая вероятность.
– Ты ни разу не сказал, что уже его продаешь.
– Неважно. Ничего с ним отец не сделает, – встрял Конрад, обращаясь к брату. Он спокойно отхлебнул из банки, пока мы молча ждали объяснения. – Это не его дом. Не ему и продавать.
– Нет, мой, – тяжело дыша, произнес мистер Фишер. – Я ведь не ради себя это делаю. Мальчики, эти деньги для вас.
– По-твоему, мне нужны эти деньги? – Конрад наконец обратил на отца холодный взгляд. Голос его ничего не выражал. – Я не такой, как ты. Плевать я хотел на деньги. Мне нужен дом. Мамин дом.
– Конрад…
– Ты не имеешь права здесь находиться. Тебе лучше уйти.
Мистер Фишер сглотнул, отчего его кадык заходил вверх-вниз.
– Нет, я не уйду.
– И передай Сэнди, чтобы не утруждалась сюда возвращаться. – Конрад произнес «Сэнди» так, словно это оскорбление. Каковым, пожалуй, его и считал.
– Я ваш отец, – хрипло выговорил мистер Фишер. – И ваша мать поручила это решение мне. Она бы сама этого хотела.
Толстый без единой щербинки панцирь Конрада треснул, и дрожащим голосом он произнес:
– Не смей говорить мне о том, чего бы она хотела.
– Она моей женой была, черт подери! Я ее тоже потерял.
Может, и так, но в ту секунду слова мистера Фишера стали для Конрада последней каплей. Он взорвался: врезал кулаком по ближайшей стене. Я вздрогнула. Удивительно, что в стене не осталось дыры.
– Ты ее не терял. Ты ее бросил. Ты ни малейшего понятия не имеешь о том, чего бы она хотела. Тебя никогда не было рядом. Из тебя вышел поганый отец, а муж – еще поганее. Так что не притворяйся, что теперь ради нас стараешься! Ты все только портишь!
– Кон, замолчи. Заткнись, а? – подал голос Джереми.
Конрад развернулся и заорал:
– Ты все еще его защищаешь? Вот почему мы тебе не сказали!
– Мы? – повторил Джереми и посмотрел на меня. Его ошеломленный взгляд пронзил меня насквозь.
Я начала оправдываться, но успела сказать лишь:
– Я только сегодня узнала, клянусь…
Дальше меня перебил мистер Фишер:
– Больно не только тебе, Конрад. Как ты можешь так со мной разговаривать?
– Еще как могу.
В комнате повисла гробовая тишина. Мистер Фишер пришел в такую ярость, что, казалось, готов был ударить Конрада. Они стояли, сцепившись взглядами, но я знала, что Конрад не отступит.
Первым отвел глаза мистер Фишер.
– Грузчики приедут еще раз, Конрад. Дом продается. И твои капризы ничего не изменят.
Вскоре мистер Фишер ушел. Он сказал, что вернется утром, и его обещание не предвещало ничего хорошего. Сам он остановился в городской гостинице. Ему, очевидно, не терпелось поскорее убраться из дома.
Мы остались стоять на кухне, никто не решался произнести ни слова. Особенно я. Мне вообще там быть не полагалось. Мне в кои-то веки захотелось очутиться дома, с мамой, Стивеном и Тейлор, подальше от всего этого.
Первым заговорил Джереми.
– Поверить не могу, что он действительно продает дом, – пробормотал он, почти про себя.
– Уж поверь, – сурово отозвался Конрад.
– Почему ты мне не сказал? – допытывался Джереми.
Конрад глянул на меня, прежде чем ответить.
– Не думал, что тебе стоит знать.
Джереми сощурил глаза.
– Что за фигня, Конрад? Это и мой дом.
– Джер, да я сам только узнал. – Конрад оперся на один из шкафчиков, низко повесив голову. – Я забирал из дома кое-какую одежду. Эта агентка по недвижимости, Сэнди, позвонила и оставила сообщение на автоответчике, что, дескать, грузчики приедут и заберут упакованные вещи. Я смотался в колледж, прихватил свои шмотки и сразу сюда.
Конрад бросил все, включая колледж, чтобы приехать в летний дом, а мы все это время думали, что он балбес, которого надо спасать. Когда на самом деле спасением занимался он.
Меня кольнула совесть: мне даже в голову не пришло, что у Конрада могли быть веские причины для бегства. Джереми наверняка ощутил те же угрызения. Мы переглянулись, и я поняла, что мы думаем об одном и том же. Затем он, наверное, вспомнил, что злится и на меня, и отвернулся.
– Значит, все, да? – подвел итог Джереми.
Конрад ответил не сразу. Затем поднял голову и подтвердил:
– Вроде как.
– Что ж, ты отлично справился, Кон.
– А что я могу один? – рявкнул Конрад. – Ты-то мне не помогал.
– Ну так если б ты хоть заикнулся…
– И что бы ты сделал? – перебил его Конрад.
– Поговорил бы с отцом.
– Ага. Вот именно.
Голос Конрада так и сочился презрением.
– Ты что хочешь этим сказать?
– Что ты так усердно к нему подлизываешься, что даже не замечаешь, кто он такой на самом деле.
Джереми не отвечал, и я испугалась, что их разговор добром не кончится. Конрад нарывался на драку, а нам меньше всего сейчас нужно, чтобы эта парочка каталась по полу, ломая кухонную мебель и головы друг друга. На сей раз моя мама их не остановит, ее здесь нет. Здесь только я, а что я могу?
– Он наш отец, – произнес наконец Джереми сдержанным ровным тоном. У меня вырвался легкий вздох облегчения. Драки не будет, потому что Джереми ее не допустит. Молодец!
Но Конрад лишь с отвращением покачал головой.
– Он подонок.
– Не говори так о нем.
– А кто, по-твоему, изменяет жене, а потом бросает ее, больную раком? Кто так поступает? Я даже смотреть на него не могу. Меня тошнит от того, как он теперь разыгрывает из себя мученика, скорбящего вдовца. А где он был, когда мама в нем нуждалась, а, Джер?
