Он покачал головой и рассмеялся.
Конрад ничего не ответил.
А меня уже одолевало тяжелое предчувствие.
Бал устроили совместно для выпускных и предпоследних классов. Так принято в нашей школе. Что даже приятно, потому что можно сходить на бал дважды. Выпускники голосуют за тему и оформление, и в этом году зал был украшен в стиле старого Голливуда. У входа в арендованный на вечер клуб постелили красную дорожку и расставили «папарацци».
Оргкомитет заказал готовый комплект бальных декораций. Угрохали кучу денег; всю весну собирали на это средства. И теперь на стенах висели всевозможные плакаты с кадрами из старых фильмов и большая мигающая вывеска «Голливуд». Танцпол представлял собой съемочную площадку, с осветительными приборами и бутафорской камерой на треноге. С краю даже поставили складной режиссерский стул.
Мы сидели за одним столом с Дэвисом и Тейлор. Благодаря высоченным шпилькам она сегодня не уступала Дэвису в росте.
Конрад обнял Тейлор, когда поздоровался, но почти не разговаривал ни с ней, ни с Дэвисом. Просто сидел и неловко поеживался в своем костюме. Когда Дэвис приоткрыл борт пиджака, чтобы продемонстрировать Конраду серебристую фляжку, я скривилась. Возможно, Конрад и правда перерос такие развлечения.
На танцполе, в кольце выпускников, включая Стивена и Клэр, я заметила Кори Уилера. Он танцевал брейк-данс.
Я наклонилась поближе к Конраду и прошептала:
– А вон и Кори.
– Какой еще Кори? – спросил он.
Как он мог забыть? Я просто ушам не поверила. Я вгляделась в его лицо, но наконец сдалась и отстранилась.
– Никакой.
Несколько минут мы сидели в неловком молчании, затем Тейлор схватила меня за руку и объявила, что нам надо в туалет. Я, если честно, обрадовалась передышке.
В туалете Тейлор подкрасила губы блеском и прошептала:
– После неофициальной части мы с Дэвисом поедем в общежитие его брата.
– Зачем? – спросила я, роясь в сумочке в поисках собственного блеска для губ.
Тейлор подала мне свой тюбик.
– Ну, знаешь… Чтобы побыть наедине.
Для большего эффекта она выпучила глаза.
– Серьезно? Ух ты, – протянула я. – Не знала, что он тебе настолько нравится.
– Так ты же была слишком занята, все убивалась по Конраду. И, кстати, он выглядит супер, но чего он такой тухлый? Вы что, поцапались?
– Нет…
Я не могла смотреть ей в глаза, поэтому нанесла на губы еще блеска.
– Белли, нечего это терпеть. У тебя выпускной бал. Я хочу сказать, он же твой парень, так? – Она взбила прическу, вертясь перед зеркалом и складывая губки бантиком. – Заставь его хотя бы с тобой потанцевать.
Когда мы вернулись к столу, Конрад с Дэвисом обсуждали студенческий турнир по баскетболу, и я немного успокоилась. Дэвис болел за команду Коннектикутского университета, а Конраду нравился университет Северной Каролины. Лучший друг мистера Фишера попал в их команду после отборочных испытаний, поэтому Конрад и Джереми преданно за нее болели. Конрад мог часами говорить о баскетбольной команде этого штата.
Вскоре поставили медленную песню, и Тейлор взяла Дэвиса за руку и увела на танцпол. Я наблюдала, как они танцуют: голова Тейлор на плече Дэвиса, его руки у нее на бедрах. Совсем скоро Тейлор лишится невинности. Она всегда говорила, что будет первой.
– Пить хочешь? – спросил меня Конрад.
– Нет. Может, потанцуем?
Он замялся.
– А надо?
Я выдавила улыбку.
– Да ладно, это ведь ты, кажется, научил меня танцевать медленные танцы.
Конрад встал и протянул мне руку.
– Тогда давай потанцуем.
Я подала ему ладонь, и мы вышли на середину зала. Мы медленно задвигались под музыку; она, к счастью, играла достаточно громко, и Конрад не слышал, как колотится мое сердце.
– Я рада, что ты приехал, – сказала я, глядя на него снизу вверх.
– Что? – переспросил он.
Я повторила громче:
– Я сказала: я рада, что ты приехал.
– Я тоже.
Его голос прозвучал как-то странно. Я это запомнила – как у него перехватило голос.
И хотя он стоял прямо передо мной, его руки у меня на талии, мои – вокруг его шеи, никогда еще он не казался мне таким недосягаемым.
После танца мы снова сели за стол. Он спросил:
– Хочешь, пойдем куда-нибудь?
– Неофициальная часть начнется только после полуночи, – объяснила я, беспокойно наматывая на пальцы жемчужное ожерелье. На него я поднять взгляд не могла.
– Нет, я имел в виду только нас с тобой. Чтобы поговорить.
У меня вдруг закружилась голова. Если Конрад хочет пойти куда-нибудь, чтобы побыть наедине, чтобы поговорить, значит, он собирается меня бросить. Я это знала наверняка.
– Давай никуда не пойдем, побудем здесь еще немного, – попросила я, стараясь сдержать отчаяние в голосе.
– Ладно, – согласился он.
Так что мы сидели и наблюдали, как все вокруг танцуют: их лица блестят, макияж течет от пота. Я вынула цветок из прически и убрала его в сумочку.
Через несколько минут молчания я спросила:
– Тебя мама заставила приехать?
У меня сердце разрывалось, но я должна была знать.
– Нет, – сказал он, но слишком замешкался перед ответом.
На улице моросил дождь. Волосы, которые я завивала полдня, начали выпрямляться. Мы шли вдоль стоянки к машине, и Конрад вдруг сказал:
– Голова просто раскалывается.
Я остановилась.
– Хочешь, я вернусь и попрошу у кого-нибудь аспирин?
– Нет, не надо. Знаешь, я, наверное, поеду обратно в колледж. У меня в понедельник экзамен и все такое. Ничего, если я не останусь после полуночи? Но я могу тебя подвезти.
Говоря это, он избегал моего взгляда.
– Я думала, ты переночуешь у нас.
Конрад потеребил ключи от автомобиля и пробормотал:
– Знаю, но теперь мне кажется, что лучше вернуться…
Его голос затих.
– Но я не хочу, чтобы ты уезжал.
Мне не понравилось, как я это произнесла: умоляюще.
Он засунул руки в карманы брюк.
– Прости.
Мы стояли посреди стоянки, и я думала: «Если мы сядем в машину, все кончено. Он отвезет меня домой, и уедет в колледж, и больше не вернется. Вот и все».
– Что произошло? – спросила я, а в груди у меня нарастала паника. – Я что-то сделала не так?
