— Ну хорошо, — сдался Галицкий. — Мы с тобой и так уже везде опоздали. Давай позвоним, ты успокоишь свое любопытство, и мы поедем в «Лiтару». Хотя с чего ты взяла, что она тебе все расскажет? Сама же говорила, что она ловко уходила от ответа об этом неведомом ценном предмете.
— Она расскажет не мне, а тебе. А тебе еще ни одна женщина в мире не смогла отказать, — убежденно заявила Ганна.
— А телефон ее у тебя откуда?
— У меня нет ее телефонов, но в Белоруссии не существует идиотского закона о персональных данных. Тут список абонентов любого города можно найти в Интернете. Если нам не повезет, мы съездим в «Лiтару», разберемся с Дзеткевичем, если это он убил Алесю, сдадим его милиции и по дороге домой заедем к Наталье.
В Интернете домашних телефонов Витебска не было, но Ганна сбегала на ресепшен и принесла телефонный справочник. В нем легко отыскался номер Ванюшкиных, и уже через пять минут Илья с обреченным видом тыкал в свой мобильник, думая, что похож на циркового пуделя, выполняющего команды дрессировщика.
— Здравствуйте, Наталья, — сказал он, когда ему ответили. — Вы меня не знаете. Меня зовут Илья Галицкий, я основатель издательства «Ирбис», которое собиралось печатать книги вашего сына.
Ганна глянула изумленно, но он сделал ей знак, чтобы не мешала, и что его ложь была, что называется, во спасение.
— Я видел Валентина накануне его гибели. Ездил на встречу с писателями в библиотеке. Он вам, наверное, рассказывал? Что? Да, прекрасно, значит, вы про меня слышали. Так вот, после встречи мы с Валентином разговорились о том, что он очень хотел, чтобы я оценил один предмет, который совершенно случайно у него оказался, но стоил баснословных денег. Я увлекаюсь антиквариатом, поэтому он ко мне и обратился. Наш разговор прервали, и мы не успели договориться, поэтому теперь, когда Валентина не стало, а вы, как я понимаю, его единственная наследница, я решил спросить, не хотите ли вы завершить начатое. Что? Вещь исчезла, и вы не знаете, где она? Это печально. Очень печально. Простите, Наталья, дело в том, что Валентин не успел сказать мне, что именно я должен был оценить. А я по природе своей довольно любопытен. Кроме того, я вращаюсь в довольно солидных кругах, если вдруг эта вещь всплывет, я бы мог узнать про это и сообщить в милицию.
Ганна в полном восторге следила за его разговором. Голос Галицкого был мягок и вкрадчив. Он говорил тихо, не нагло, но достаточно напористо, и Ганна просто физически ощущала, как Наталья Ванюшкина тонет в его обходительности, теряя смысл сказанного, но подпадая под мощное обаяние, которое он излучал даже по телефону.
— Что? — воскликнул Галицкий, и по изменившему тону Ганна поняла, что он озадачен. Он молчал довольно долго, слушая, что ему говорят, а затем произнес: — Конечно-конечно, я подожду.
Зажав микрофон телефона пальцем, он понизил голос и повернулся к Ганне.
— Она говорит, что это неизвестный доселе подлинник Шагала. Он хранился в семье какого-то одноклассника Ванюшкина, который совсем спился и перед смертью подарил его Валентину. Хотя я думаю, что Ванюшкин его просто спер. Подлинник Шагала. Ты представляешь, сколько он стоит? Мой портсигар нервно курит в сторонке.
— Куда она подевалась? — почему-то тоже шепотом спросила Ганна. — Наталья? Ты сказал, что обождешь.
— Пошла дверь открывать. Кто-то к ней пришел. Черт, черт, черт…
— Что?
— Там что-то случилось. Плохое. Сначала она пошла открывать, и я слышал ее шаги. Потом звякнула цепочка и открылась дверь. А потом она закричала и что-то упало.
— Боже мой, — Ганна приложила руку ко рту. — Поехали скорее.
— Алло, говорите, говорите немедленно, кто вы? — вдруг закричал Галицкий и бессильно опустил руку с телефоном. — Думаю, что ехать туда уже поздно, — глухо сказал он. Кто-то подошел к телефону, подышал в трубку, услышал мой голос и нажал на отбой. Ганна, нужно срочно звонить в милицию. Я уверен, что Наталью Ванюшкину только что убили.
Глава четырнадцатая
Программа защиты свидетелей
К концу дня измученной Ганне казалось, что она прописалась в театре абсурда. Она всегда была уверена, что обладает железной нервной системой и непробиваемым спокойствием, но удар по голове и три трупа кого угодно способны вывести из себя.
Когда утром они позвонили в милицию, чтобы сообщить о нападении на Наталью Ванюшкину, им, естественно, не поверили.
— А если вас разыграли, и владелица квартиры просто не захотела с вами разговаривать? — лениво уточнили в телефоне. — Мы побеспокоим людей, и выяснится, что это глупый розыгрыш. Нет, проверять мы не поедем.
— Одевайся, — рявкнул Галицкий, положив трубку, причем с такой силой, что Ганну словно ветром сорвало с места.
— Так я же уже одета, — робко сказала она, хотя до этого момента не случалось еще ситуации, чтобы она разговаривала с Ильей робко и заискивающе. — Мы же как раз уходить собирались. Нас Гарик ждет. В «Лiтаре». Мы с Дзеткевичем собирались разговаривать.
— К черту Дзеткевича. К черту Гарика, — снова рявкнул Галицкий, но уже с гораздо меньшей экспрессией в голосе. — Поехали к этой твоей Наталье. Вызовем милицию уже оттуда.
— А может, и правда, ничего не случилось, — трусливо заныла Ганна, которая боялась снова ехать в дом на улице Ленина.
— Значит, попьем с ней чаю и расспросим про картину Шагала. Заодно расскажешь ей, что я — сумасшедший, которому привиделось вдруг, что ее убили.
— А если ее и впрямь убили, значит, я найду еще один труп? — В голосе Ганны звучал неприкрытый ужас. — Илья, меня же из страны не выпустят. С точки зрения правоохранительных органов, я — крайне подозрительная личность, явно втянутая в непонятный криминал.
— Ты с любой точки зрения подозрительная личность, — пробурчал Галицкий уже с нежностью. — Ганна, не время бояться. Все, что могло случиться с тобой, уже случилось. Но если на Ванюшкину напали, то мы потом себе не простим, что даже не попытались ей помочь. Все. Хватит препираться. Поехали.
По пустым проспектам они доехали до нужного дома за пятнадцать минут. Въезжая под арку, ведущую во двор, Ганна посмотрела на окна, из которых в прошлый ее визит на нее кто-то смотрел. Но сейчас они были безжизненны. Выйдя из машины, они с Ильей вошли в подъезд и медленно поднялись на второй этаж.
Разговаривать не хотелось.
В глубине души Ганна надеялась, что дверь в квартиру Натальи Ванюшкиной окажется запертой, и, если на их звонок никто не отзовется, они смогут с чистым сердцем уйти восвояси, не влезая в дополнительные неприятности.
Однако дверь была не заперта и даже неплотно прикрыта. Между ней и косяком виднелась тонкая полоска света, бьющего, как помнила Ганна, из окна в маленькой комнате, расположенной ровно напротив входа в квартиру.
— Открыто, — севшим голосом сообщил Галицкий.
Он толкнул дверь и, решительным жестом задвинув Ганну себе за спину, на цыпочках вошел в квартиру. Из-за спины Ганне было совсем ничего не видно, и она уже хотела пискнуть, выражая свое недовольство, как он, сделав два шага, остановился и смачно выругался.
