ВЕРСИЯ ТРЕТЬЯ: ПРОВОКАЦИОННАЯ
Третья версия: преступная халатность или преднамеренный заговор правоохранителей.
Речь о той четверке, которую мы уже называли. Товарищ министра внутренних дел, шеф жандармов генерал-лейтенант Курлов, вице-директор Департамента полиции Веригин, начальник дворцовой охраны полковник Спиридович и Кулябко. Все эти люди знают: на Столыпина готовится покушение. С их ведома и только в результате их поддержки в оперном театре оказался вооруженный террорист.
Документальные свидетельства о действиях жандармов осенью 1911 г. производят сногсшибательное впечатление. Четыре человека непосредственно отвечали за безопасность высших сановников в Киеве. Профессионалом из них был только полковник Спиридович. Все остальные оказались на своих местах совершенно случайно.
Ну почему, например, заместителем Столыпина оказался Курлов? Только по одной причине: он начинал службу в конногвардейском полку, том самом, что и министр двора, и другие крупные сановники. И поэтому всех конногвардейцев легко назначали на важные посты. Биография Курлова: провал за провалом, неудача за неудачей. И после каждой неудачи его повышают в звании или должности. Подполковник Кулябко и камер-юнкер Веригин вообще фигуры гоголевские или щедринские. В оперативной работе они понимали мало, а вот настроение «сфер» чувствовали прекрасно. И если посмотреть на то, как была организована вся охрана на киевских празднествах, то видно – это торжество некомпетентности.
По показаниям Веригина, 30 августа 1911 г. он и двое секретарей генерала Курлова были приглашены подполковником Кулябко пообедать у него на квартире. Во время обеда хозяин отлучился из столовой по служебной надобности: к нему пришел со срочным сообщением агент Аленский (Дмитрий Богров). Сообщение его было настолько важным, что Кулябко предложил своим гостям выйти из за стола в гостиную и послушать агента.
В присутствии по существу всего руководства российского сыска Богров, что называется на голубом глазу, заявляет: на него вышел эсер Егор Лазарев и попросил подыскать в Киеве квартиру и моторную лодку на Днепре. Они нужны для некоего Николая Яковлевича, видимо террориста, который намеревается прибыть в Киев. Богров сопоставил просьбу Лазарева и визит в Киев государя и понял: готовится покушение. О сообщении Богрова немедленно в известность поставили и Курлова.
31 августа Богров сначала по телефону, а потом запиской, которую он ночью лично принес для передачи Кулябко, информировал: Николай Яковлевич приехал к нему на квартиру в сопровождении некой Нины Александровны. У них бомба и два браунинга. За квартирой Богрова установили наблюдение. Однако террористы куда-то таинственно исчезли…
1 сентября в опере давали злополучную «Сказку о царе Салтане» в присутствии государя и министров. Охранка пропустила Богрова в театр, чтобы он посмотрел, нет ли там таинственных террористов. Их он не обнаружил (потому что они и не существовали в природе), а вот роковой выстрел в Столыпина произвел.
Смертельное ранение Петра Столыпина не вызвало у царя особенных чувств. Посетил лечебницу с умирающим всего один раз, и то к больному не прошел. Программа торжеств, несмотря на покушение, пересмотрена не была и выполнялась неуклонно со всеми мероприятиями, где должен был участвовать Николай. Говорили: «Государь не считает случившееся особенной потерей».
Похороны Столыпина на кладбище Киево-Печерской лавры состоялись 9 сентября. Государь накануне отбыл из Киева в Крым на отдых. Отделался венком. Не было никого из Великих князей.
От Государственной думы прибыло около 50 человек: русские националисты, октябристы с Александром Гучковым. Ни от левых, ни от правых никого. Председатель Думы Родзянко привез венок от собственного имени: «Депутаты меня не уполномочили». Было видно – в расследовании обстоятельств убийства премьера никто особенно не заинтересован.
Столыпин к 1911 г. утрачивает доверие императора. Когда-то Николай II восхищался распорядительностью Петра Аркадьевича, его энергией. Но премьер с точки зрения государя выполнил свое предназначение – подавил революцию. А дальше он становится не нужным: слишком самостоятельный; говорит: одними политическими полицейскими репрессиями революцию не остановить, нужны реформы. А зачем реформы? Революция уже подавлена. Столыпина слишком много. Он буквально затемняет фигуру государя. И это ему тоже не прощают. У него множество врагов. Они рады грядущей неминуемой отставке.
Двор, политики чувствовали изменившееся отношение Николая к Столыпину. В том же Киеве для председателя совета министров не предусмотрели экипаж в царском кортеже. Петр Аркадьевич нанял извозчика за свои.
Человеком, который настоял на служебном расследовании действий политической полиции, оказался Александр Иванович Гучков. Несмотря на некоторые политические разногласия, его связывали со Столыпиным дружба и взаимное уважение. В своих выступлениях и интервью он напрямую назвал виновников смерти Столыпина – высших чиновников охранки: «Не знали, как отделаться от Столыпина. Просто удалить его без серьезного повода не решались. А тут еще он назначил ревизию секретных фондов департамента полиции. Так как революционеры в то время пытались организовать ряд покушений на его жизнь, то и решили не мешать».
Оскорбленный Спиридович хотел вызвать Гучкова на дуэль.
А император вынужден был создать специальную комиссию под председательством сенатора Максимилиана Трусевича. Эта комиссия тщательно изучила все обстоятельства и действия должностных лиц. И представила императору свое заключение: «Описанные деяния, заключающие в себе признаки преступлений, подлежащих рассмотрению в судебном порядке, вызывают необходимость в возбуждении против генерала Курлова, статского советника Веригина, полковника Спиридовича и подполковника Кулябки уголовного преследования по установленным в законе правилам».
Комиссия не установила причастности Курлова, Веригина, Спиридовича и Кулябко к заговору против Петра Столыпина. Хотя мотив был. Столыпин предполагал ревизовать полицейское ведомство. А у всех наших героев рыльце было в пушку. Но государь приказал официально уголовное преследование не возбуждать.
В результате из названной четверки пострадал только младший – подполковник Кулябко. В киевской охранке обнаружили серьезную недостачу – около 30 тысяч рублей ушло налево, в том числе было выписано несуществующим агентам. Кулябко за это был осужден, изгнан из органов и на старости лет занялся продажами швейных машинок.
Остальные так и остались при дворе, при правительстве, при должностях, иногда их (должности) меняя. И все также заботились о своей репутации в сферах больше, чем о профессиональных обязанностях. Спиридович и Курлов особенно ценились во времена распутинщины. Именно они и им подобные проглядели надвигающийся Февраль.
Богров воплотил свой геростратовский замысел: громко хлопнул напоследок дверью. Но и для власти, и для общественности, и для будущих историков героем он так и не стал. Психопат, дрянь, пустое место.
А способствовал выстрелу Богрова заговор посредственностей, заговор, жертвами которого стал не только Столыпин, но и вся царская Россия.
