Севка улыбнулся, но хвалить Лаврухина больше не стал. А то ещё зазнается, курилка старая…
Парк на Глуховской был маленьким и уютным. Здесь гуляли мамаши с колясками, папаши с пивом, а старушки кормили голубей.
Севка припарковался в тени разросшегося кустарника так, чтобы машина не бросалась в глаза. Он хотел было выйти из машины, но Лаврухин остановил его:
– Подожди, Фок. Вон он идёт! – Вася указал на низкорослого господина в дорогом костюме и шляпе, скрывающей лицо. Господин смахивал на гриб, который после дождя вырос не ввысь, а вширь.
Севка пригнулся к рулю и затаился.
– Он на «Круизёре» ездит, – шепнул Вася. – На стоянке, наверное, припарковался, а сюда пешкодралом припёрся. Шифруется, значит.
Громов купил газету в киоске, развернул её и уселся на лавочку.
Через пару минут возле него, словно из-под земли вырос худой мужик с измождённым лицом. Мешковатые брюки, клетчатая рубаха и бейсболка, надетая козырьком назад, делала его похожим на шофёра маршрутки, но что общего могло быть у шофёра и такого человека как Громов?..
– Кого-то мне этот ханурик напоминает, – пробормотал Вася. – Где-то я его видел…
– Чёрт, мы здесь ничего не услышим, – чертыхнулся Фокин. – Ненавижу наружное наблюдение за голод, холод и плохую слышимость. Сиди здесь, Лавруха, а я поближе попробую подобраться.
Выскользнув из машины, Севка, пригибаясь и прячась за длинными рядами густого кустарника, подкрался к лавочке настолько близко, насколько это было возможно. Сквозь кружево зелёной листвы он увидел спины интересующей его парочки и отчётливо услышал голоса.
– Говорю я тебе, Гог, не моя это работа, не моя! Не стал бы я так грубо действовать, – тихо, но с нажимом сказал Михаил Громов. – Нет у меня товара! Хот режь – нет!
– Кто, кроме тебя, сивый мерин, мог на такое пойти? – с насмешливой хрипотцой спросил мужик с шофёрской внешностью. – Кто?! У тебя заказ на мазилки был? Был. Кто, кроме тебя, ещё на такую байду мог позариться? – Шоферюга стянул с себя бейсболку и шибанул ею по лавке. Севка отчётливо увидел, что вместо правого уха, у мужика уродливый шрам.
– Не я это! – потеряв осторожность, завопил Громов. – Сам подумай, куда бы я с этим добром, кроме тебя сунулся?
– Нашёл, видно, куда сунуться, – усмехнулся одноухий. – Тебе, Михайло, ровно сутки, чтобы товар в лавку вернуть. – Гог встал и быстрым шагом направился к воротам парка.
– Я не могу вернуть то, чего у меня нет! – закричал Громов. – Я не могу это вернуть!!!
Лаврухин, наверное, чокнулся, потому что вдруг начал сигналить так, будто стоял на встречной полосе без аварийки и рисковал получить лобовой удар.
Севка побежал к машине, на чём свет ругаясь под нос.
– Давай за ним! – заорал Вася, тыча пальцем в удаляющуюся фигуру Гога. – Я узнал его! Когда он снял бейсболку, я узнал его! Это Ван Гог! Его зарезали лет пять назад на зоне, а он, оказывается, жив и здоров!!!
Севка прыгнул за руль и, держась чуть позади, поехал параллельно Ван Гогу.
– Видел, у него уха нет? – не унимался Вася. – Он четыре срока отсидел за кражи, авторитетом был, а на пятую ходку его в драке зарезали. Во всяком случае, так до сих пор считалось. Блин, да мне за эту находку сразу капитана дадут, Фок! Не упусти его! Нужно узнать, где у этого гада логово… Кстати, о чём он говорил с Громовым?
– Требовал что-то, чего у Громова нет. Речь шла о «мазилках», может быть, это картины, украденные у Грачевского?
– Веди его, веди, Фок! Это сенсация, что Ван Гог жив и здоров! Ты не представляешь, какая это крупная рыба. Да мне за него не капитана, мне полкана сразу дадут!
Ван Гог пружинистой походкой дошёл до автостоянки, сел в белую «Тойоту-Корону» и, не торопясь, вырулил на дорогу, ведущую за город.
– Ты не думаешь, что мы упустим Громова? – спросил Севка, преследуя «японку» на расстоянии.
– Да куда он денется! А вот Ван Гог растворится, и не докажешь потом, что видел его живым. Веди его, Фок, веди…
Севка прибавил скорость, предвкушая награду от Милы Милавиной за раскрытое дело. А дело было ясное.
Что тут гадать?
Громов хотел выкупить картины у Грачевского и втридорога перепродать их банде «искусствоведов», которую, как теперь понятно, возглавляет старый рецидивист Ван Гог. Однако, хитрый и опытный вор Ван Гог, прознав, у кого Громов хочет купить картины, сам взялся за дело, чтобы не переплачивать Громову. Его ребята ограбили Роберта Грачевского, случайно убив старика, а теперь Ван Гог наезжает на Громова, чтобы тот отработал заказ. Просто так наезжает, чтобы отвести от себя подозрения, а, может, и неустойку заставить выплатить.
Вот и всё. Задачка понятна, как уравнение из учебника первого класса.
Награда Милы Милавиной будет долгой, нежной, страстной, и уж никак не в денежном эквиваленте.
Никуда она не денется.
Никак не отвертится!
Он заставит её сменить траур на костюм в стиле «ню».
* * *
Белая «Тойота» увела их километров за тридцать от города.
После двадцати минут довольно быстрой езды, Севка с Васей увидели, что «японка» въезжает в ворота добротного деревянного дома, одиночкой стоящего в недрах густого пролеска.
К пролеску вела грунтовка, и пришлось подождать, пока за «Тойотой» захлопнутся створки ворот, прежде чем рискнуть подъехать к бандитскому логову ближе.
– Вот он, значит, где окопался, – потёр руки Лаврухин. – Всё, Фок, давай, я позвоню начальству. Одним нам тут не справиться.
– Вот тебе, – сунул Севка фигу Васе под нос. – Это моё дело и я доведу его до конца без твоего начальства!
– Фок!
– Заткнись. Если надумаешь кому-нибудь позвонить, я тебя обезврежу.
Севка бросил машину в зарослях сухостоя и быстрым шагом направился к высокому металлическому забору.
– Что ты хочешь делать, Фок? – побежал за ним Вася. – Я через забор за тобой не полезу! Это бандиты, придурок! Они тебя грохнут, в огороде закопают, а сверху укроп посадят! Будешь укропом, Фок! Тебя сожрут с помидорами и не подавятся!
Севка остановился возле забора, с торца дома. И правда – что делать?!
Укропом быть не хотелось.
– Нужно залезть вон на то дерево, – кивнул он на высокую сосну, – и понаблюдать оттуда за домом. Выясним, хотя бы, сколько там человек и вооружены ли они. Если в доме один Ван Гог, возьмём его голыми руками.
Фокин подошёл к сосне и быстро полез вверх, цепляясь за гладкий, без единой веточки ствол.
Что ему, бывшему скалолазу, какая-то там сосна! Он по отвесным скалам ползал как паук – маленький, жилистый, сильный Севка.
– Я не умею лазить по деревьям! – заскакал внизу Вася. – Фок! Я не альпинист, твою мать!
