Он уставился на меня диковатыми глазами, и я все-таки пожалела его – отдала яблоко. В дверь позвонили. Прибежал Васька с тряпкой в руке и зашептал:
– Баба Зина пришла за новым пальто!
Я выхватила из сумки кошелек и открыла дверь.
– Твой выродок... – баба Зина ткнула мне в нос старое плюшевое пальто с белыми разводами от плеча до пояса.
– Хватит? – я сунула ей под нос три тысячерублевые купюры. Ее кацевайка не стоила и половины.
Баба Зина вцепилась толстыми пальцами в деньги и молчала. Я добавила еще пятьсот и закрыла дверь.
– Фу ты, ну ты! – крикнула бабка. – А все нищую изображает! Небось, прости господи работаешь, раз деньгами швыряешься. Могла бы мне мамашкино пальтецо отдать, ей все равно без надобности!
Зря я ей добавила, но не отбирать же.
– Ма, я все отмыл, можно «Дэнди»?
– Я все отдам, до яблочка, – жужжал на кухне Вадик.
– Ма, давай ставить елку, до Нового года всего три дня!
Я отнесла Иве яблоко.
– Я хотела помидор, – заявила она.
– Ну и хоти себе потихонечку! – посоветовала я ей.
– Я так и знала, что если я заболею ... – засмеялась мама.
Я пошла в комнату к Вадику. Он лежал на диване и грыз яблоко.
– Я с тобой развожусь! – сказала я ему.
– Ты со мной что? – не понял он.
– Развод, понимаешь? – я жестами попыталась помочь ему понять смысл сказанного.
– А почему? – очень удивился Вадик.
– Я люблю другого человека, – вдруг ляпнула я.
– Ты... что?
– Мужика себе нашла! – заорала я.
– И кто же на тебя польстился? – прошептал Вадик и схватился за сердце с правой стороны.
Я взяла его руку и переложила на левую сторону груди.
– Не трогай меня, шлюха! – завизжал Вадик.
Я засмеялась.
– Ура! Я шлюха.
– Нашла денежный мешок? – попытался усмехнуться Вадик.
– Нашла, – согласилась я.
– Ёлки, игрушки, а дома пожрать нечего! Ну и встречайся с этим мешком, а зачем развод-то? – вдруг почти ласково спросил муж.
– Я знала, что живу с уродом, но что с подлецом!
– Лорик! Мы современные люди.
– Я знаю, тебе некуда уйти, но я готова даже разменять эту квартиру, лишь бы не видеть вечно помятого тебя на этом вечно разобранном диване. Тебе придется устроиться на работу, потому что ты не сможешь лазить в мой холодильник и тягать оттуда плавленые сырки. Тебе придется работать! И не для человечества, а для себя.
– Ты хочешь сказать, что я алкоголик, который нигде не работает? – опять взвился Вадик, но тут же сбавил обороты. – Лорик, нужно подождать совсем немного, я запатентую свои открытия, я прославлюсь, я получу огромные деньги. Если ты решила с кем-то встречаться, пожалуйста! Я человек широких взглядов. Но зачем развод?
Я задыхалась в этой грязной комнате и нужно было побыстрей закончить этот грязный разговор.
– Я устала. Я жить хочу, а не лямку тянуть. Я не умею радоваться. Даже Ива умеет. Я больше не хочу быть трусливой, слабой дурой.
Зачем я это ему сказала? Если уж была потребность высказаться, то исполнила бы монолог перед Ивой. Она бы сказала: «Молодец, Лорка!» И мне стало бы легче, потому что от Ивы похвалы не дождешься.
Но этим день не закончился. Как только я, коснувшись подушки, уснула, дверь моей комнаты открылась, и ввалился абсолютно пьяный Вадик.
– Лорик! – еле ворочая языком, сказал он. – Я вспомнил! Последнее время я уделял тебе мало внимания как женщине.
Он вдруг плашмя упал на меня и засучил руками и ногами, будто пытался научиться плавать.
– Лорик! – зашептал он, воняя дешевым пойлом. – Лорик! Наши чувства не остыли! Я виноват, что забыл о су-упжеском долге, но у меня счас все получится, должно получиться. А вообще, мы можем жить втроем с этим твоим... денежным мешком. Я человек широких взглядов.
Несмотря на то, что Вадик очень мало ел, он оказался невероятно тяжелым. Как ни пыталась, я не смогла его скинуть с себя, щипки и укусы на него не действовали. Он то ли принимал их за проявления страсти, то ли просто не чувствовал.
– Счас, Лорик, счас. Я научу тебя радоваться. У меня должно получиться.
Меня тошнило от его несвежего дыхания, и я совсем потеряла надежду отбиться. Орать я боялась: испугаю и Иву и Ваську.
– Уйди, гад! – зашипела я, но Вадик был из породы мужчин, которые считают, что если женщина говорит «нет», она просто ломается и набивает себе цену. Жаль, что у меня нет пистолета, не задумываясь, спустила бы курок. И наказание мне дали бы условное – самооборона. Жаль, что у меня нет ножа. Зато у меня есть...
Под подушкой у меня есть шикарная, чугунная сковородка. Это тебе не сраный тефлон. Неудобно вывернув руку, я вытащила сковородку и со всего размаха приложила ее Вадику между глаз. Вадик всхлипнул, пьяно икнул, и отключился. Я нащупала пульс – живой. Отделается шишкой, а лучше бы – сотрясением мозга. Я волоком оттянула его к родному дивану и оставила лежать на полу. Довольная собой, я снова спрятала вонючую сковородку под подушку и, наконец, заснула.
* * *
На следующий день, когда Деля пригласила меня на совещание к директору, я очень испугалась. Забыв, что от меня нужна идея, я полдня прогоняла игрушки на компьютере, и в голове моей было пусто и легко. К Андрону я зашла с трясущимися коленками, как ученица, не выучившая урок.
Все начальники отделов были уже в сборе.
– А вот и наша Лорочка! – подскочил в кресле Андрон и услужливо подставил мне стульчик. – Никто не будет возражать, если она выскажется первой?
К моему ужасу никто не возразил. Я открыла рот, не зная, что сказать. Я всегда была отличницей, и первый раз в жизни ощутила ужас двоечника, который не знает ответа на вопрос учителя.
– А... э... от госпожи Булгаковой будет торт? – пролепетала я, выигрывая время.
– Торт, торт! – закивал Андрон и начальники отделов.
– Большой? – зачем-то продолжала я допрос.
– Большой, большой! Огромный!
И тут у меня появилась идея. Так себе идейка, тупой американский юмор, но другой у меня не было.
– В него надо посадить снегурочку, – неуверенно поделилась я неоригинальной мыслью.
– Йес! – заорал Андрон и, забыв про имидж директора, заскакал вокруг стола.
– Йес! Йес!
Начальники отделов бурно зааплодировали, я срефлексировала и зачем-то раскланялась.
