Чарли смотрел на то, как ласково она обращается с дочерью.
— Она очень хорошенькая. Как ее зовут?
— Лиза. Лиза-Мари. Знаете, в честь дочери Элвиса.
— По-моему, вы слишком молоды для того, чтобы быть поклонницей Короля.
— А я и не его поклонница… я хочу сказать, на самом деле мне такая музыка не нравится. Но рок-н-ролл любила моя мать. Она была поклонницей Элвиса Пресли. И я сделала это ради нее.
— Думаю, ваша мать была рада.
— Не знаю. Надеюсь, что была бы. Она умерла еще до рождения Лизы.
— О, извините. — Чарли помолчал. — Ну, а какая музыка нравится вам?
— Классическая. На самом деле я в ней ничего не смыслю. Просто она мне нравится. Мне нравится, что она дает почувствовать себя чистой и грациозной, будто я плаваю в каком-то горном озере и вода такая прозрачная, что видно дно.
— Я никогда не думал о музыке в таком ключе, — усмехнулся Чарли. — На самом деле я сам немного поигрываю на трубе. Если не брать в расчет Новый Орлеан, в Нью-Йорке лучшие джазовые клубы. И в них играют до самого утра. Пара таких клубов недалеко от гостиницы.
— В какой гостинице мы остановились? — спросила Лу-Энн.
— В «Уолдорф-Астории». В «Башнях». Вы никогда не бывали в Нью-Йорке?
Отпив глоток содовой, Чарли откинулся назад и расстегнул пиджак.
Покачав головой, Лу-Энн проглотила кусок сэндвича.
— На самом деле я нигде не была.
Чарли тихо присвистнул.
— Что ж, начинать с «Большого яблока» — это очень круто.
— Что это за гостиница?
— Очень хорошая. Первый класс, особенно «Башни». Конечно, это не «Плаза», но что может сравниться с «Плазой»? Как знать, быть может, когда-нибудь вы остановитесь и в «Плазе»…
Рассмеявшись, Чарли вытер рот салфеткой. Лу-Энн отметила, что пальцы у него неестественно длинные и толстые, а суставы массивные и узловатые.
Доев сэндвич и запив его кока-колой, Лу-Энн с опаской посмотрела на Чарли.
— Вам известно, зачем я здесь?
Чарли пристально посмотрел ей в лицо.
— Скажем так: я знаю достаточно, чтобы не задавать лишних вопросов. — Он улыбнулся, однако улыбка тотчас сошла с его лица. — Остановимся на этом.
— Вам приходилось встречаться с мистером Джексоном?
Лицо Чарли стало суровым.
— Давайте остановимся на этом, хорошо?
— Хорошо, просто мне любопытно, только и всего.
— Что ж, вы должны знать, чем обернулось любопытство для старой кошки. — Говоря это, Чарли сверкнул глазами на Лу-Энн. — Просто сохраняйте спокойствие, делайте то, что вам говорят, и у вас с вашей малышкой больше никогда не будет никаких проблем. Вас это устраивает?
— Меня это устраивает, — слабым голосом произнесла Лу-Энн, крепче прижимая к себе Лизу.
Перед тем как выйти из лимузина, Чарли достал черный кожаный плащ и черную шляпу с широкими полями и попросил Лу-Энн надеть это.
— По очевидным причинам нам не хотелось бы, чтобы вас увидели здесь сейчас. Свою ковбойскую шляпу можете выбросить.
Лу-Энн послушно надела плащ и шляпу и туго затянула пояс.
— Сейчас я вас зарегистрирую. Номер-люкс снят на имя Линды Фримен, главы американского отделения одной лондонской фирмы, прибывшей в Нью-Йорк по делам и для отдыха.
— Главы отделения? Надеюсь, никто не станет задавать мне лишних вопросов…
— Не беспокойтесь на этот счет.
— Значит, вот кем я буду? Линдой Фримен?
— По крайней мере, до главного события. После чего вы сможете снова стать Лу-Энн Тайлер.
«А это обязательно?» — подумала Лу-Энн.
Номер, куда проводил ее Чарли, находился на тридцать втором этаже и был просто колоссальным. Он состоял из огромной гостиной и отдельной спальни. Лу-Энн в восторге обвела взглядом элегантную обстановку и едва не упала, увидев просторную ванную комнату.
— Этот халат можно надеть? — спросила она, проведя ладонью по нежной махровой ткани.
— Если хотите, — ответил Чарли. — Этот номер стоит семьдесят пять долларов в день.
Подойдя к окну, Лу-Энн раздвинула занавески. Ей открылась панорама Нью-Йорка. Небо было затянуто низкими тучами, уже начинало темнеть.
— Я никогда в жизни не видела столько домов. Не могу себе представить, как только люди их различают? По мне, они все одинаковые. — Она снова повернулась к Чарли.
— Знаете, вы очень смешная, — покачал головой тот. — Если б я вас не знал, то счел бы вас полной деревенщиной.
— А я и есть полная деревенщина, — смущенно потупилась Лу-Энн. — Полнее некуда. По крайней мере, если брать тех, с кем вам доводилось встречаться.
Чарли перехватил ее взгляд.
— Послушайте, я не хотел вас обидеть. Вы там выросли, у вас соответствующие привычки и представления, понимаете, что я хочу сказать? — Он помолчал, глядя на то, как Лу-Энн наклонилась и погладила дочь. — Смотрите, вот бар с прохладительными напитками, — наконец сказал он, показывая, как с ним обращаться. Затем открыл шкафчик. — А здесь сейф. — Чарли указал на массивную стальную дверь, ввел цифровой код, и замок открылся. — На самом деле все ценности лучше убрать сюда.
— Думаю, у меня нет ничего такого, что следовало бы хранить здесь.
— А как же лотерейный билет?
Вздрогнув, Лу-Энн порылась в кармане и достала билет.
— Значит, об этом вы знаете, да?
Чарли ничего не ответил. Взяв билет, он даже не взглянул на него и отправил его в сейф.
— Выберите комбинацию — ничего очевидного, вроде дня рождения и тому подобного. Но что-нибудь такое, что вы никогда не забудете. Не стоит записывать числа на бумажку. Это понятно? — Он снова открыл сейф.
Кивнув, Лу-Энн ввела свой код и дождалась, когда сейф запрется, после чего закрыла шкафчик.
Чарли взялся за ручку двери.
— Я вернусь завтра часов в девять утра. Если до того времени вы проголодаетесь или еще что, просто сделайте заказ в номер. Но только не давайте коридорному рассмотреть ваше лицо. Заберите волосы в пучок или наденьте шапочку для душа, как будто собираетесь принимать ванну. Откройте дверь, распишитесь на квитанции как Линда Фримен и отправляйтесь в ванную. Оставьте чаевые на столе. Вот. — Достав из кармана пачку купюр, Чарли вручил ее Лу-Энн. — И вообще, постарайтесь не привлекать к себе внимания. Не гуляйте по гостинице и не открывайте на стук.
— Не беспокойтесь. Я прекрасно понимаю, что не смогу выдать себя за главу отделения крупной компании. — Смахнув волосы с лица, Лу-Энн постаралась говорить как можно беспечнее, хотя было очевидно, что ее чувство собственного достоинства изрядно задето.
