Шокированный Клифтон что-то залопотал, а Тодд и Эмма принялись хохотать.
– А, понятно, – сказал портье. – Это шутка.
Эмма обошла стойку и пожала Тодду руку.
– Рада снова видеть тебя, Тодд. Как дела?
– Отлично, – сказал он, почему-то разочарованный этим рукопожатием. – Значит, ты теперь тут работаешь, да?
– Вообще-то, – сказала она, – я здесь хозяйка.
– Хозяйка? А что случилось с твоей бабушкой?
Эмма посерьезнела.
– Она скончалась в прошлом году.
– Извини.
– Все в порядке, – сказала Эмма. – А как ты? Как твоя семья?
– Папа умер. У него случился инфаркт через месяц после нашего последнего приезда.
– Мне очень жаль, – сказала Эмма. – Он всегда был добр ко мне.
– Да, – сказал Тодд. – Отец был классный. – Он проглотил комок в горле. – Клэр выросла, и теперь у нее мальчишки-близнецы.
– Да ты что! А ваша мама?
– Как всегда. Ей страшно нравится быть бабушкой, и она ждет не дождется, когда я женюсь.
Тодд почувствовал, что краснеет. Зачем он так сказал?
Если Эмма и заметила, то не подала виду.
– Наверное, в этом плюс сиротства, – сказала она. – Никто не толкает меня к алтарю. – Она посмотрела по сторонам. – Ты регистрируешься?
– Вообще-то я зашел узнать, не видели ли здесь моего пса. Он удрал от меня на стоянке внизу. Я шел за ним по следу и понял, что рядом гостиница, поэтому решил заглянуть и узнать, не пробегал ли он тут.
Эмма обернулась к Клифтону.
– Вы не спрашивали у персонала, видел ли кто-нибудь собаку мистера Дуайера…?
Она посмотрела на Тодда.
– Арчи, – сказал он.
Клифтон снял трубку.
– Сейчас позвоню горничным.
Эмма улыбнулась.
– Давай я отвезу тебя на стоянку, и ты заберешь свою машину. Возможно, он уже отыщется, когда мы вернемся.
Она зашла в кабинет и взяла ключи.
– Ты живешь поблизости? – спросила Эмма, когда они направились на стоянку.
– Нет, – сказал Тодд. – Я ехал к Клэр. Они живут рядом с Монте-Кристо.
Эмма посмотрела на него с испугом.
– Надеюсь, ты не собираешься ехать туда сегодня вечером. Я слышала, к северу на дорогах страшная гололедица.
Тодд покачал головой.
– Нет, мы хотели переночевать где-то здесь, а завтра попробовать снова. Хотя теперь я не понимаю, что мне делать.
– Оставайся у нас, – сказала Эмма. – За счет заведения.
Тодд обернулся и посмотрел на гостиницу.
– Я думал, вы не пускаете с животными.
– Арчи может остаться не в гостинице, а у меня, если ты найдешь его. Я живу в старом домике позади здания.
– Помню этот домик! – сказал Тодд. – Он был битком набит старым барахлом.
Эмма рассмеялась.
– Я его выбросила. Теперь он битком набит новым барахлом.
Глава восьмая
Эмма украдкой поглядывала на Тодда, когда они ехали к стоянке. Надо же, только что она думала о нем, и вот он тут собственной персоной. Конечно, он явился не для того, чтобы встретиться с ней, но она даже представить не могла, что увидит его снова – так у них все странно закончилось.
«Прошло тринадцать лет, – думала она. – Тринадцать долгих лет с их последней встречи. Столько всего случилось за это время».
В ту пору Эмма еще жила с матерью – переезжала с места на место, меняла школы по два-три раза в год, летом работала в гостинице у бабушки и пыталась собрать в кучу крупицы знаний, почерпнутые в классе, чтобы не остаться на второй год. В конце концов она окончила школу, поступила в колледж, пережила несколько неудачных романов, но внешне мало изменилась. А Тодд, напротив, казался совершенно другим человеком.
Тогда он был щуплым подростком в очках с толстыми стеклами, застенчивым мальчишкой, который из кожи вон лез, чтобы не посрамиться перед ней, когда они бродили по лесам, лазили по деревьям и прыгали через протоки. Теперь Тодд был на голову выше Эммы, без очков, и она могла поклясться, что у него есть мускулы под старой толстовкой. Наблюдая за ним краешком глаза, Эмма задавалась вопросом, вспоминал ли он о ней с такой же теплотой, как она о нем?
– Я все еще не могу поверить, что ты хозяйка гостиницы, – нарушил тишину Тодд.
– Бабушка время от времени намекала на это, но я никогда не думала, что она всерьез хочет оставить ее мне. Это словно выиграть в лотерею.
– Когда я увидел с тропинки «Спирит Инн», мне показалось, что я никуда не уезжал. Снаружи она такая же, как я запомнил.
– Кое-что поменялось, – сказала Эмма, – но ты прав. Здание почти не изменилось с тех пор, как ваша семья была здесь в последний раз.
Тодд смущенно кашлянул.
– Извини, что пропал тогда. После смерти папы все пошло наперекосяк. Он не захотел тратиться на страховку, а сбережений почти не было. Фактически я стал главой семьи.
– Проехали, – она взглянула на него. – Это было давно.
– Вообще-то я не сам так решил, – поспешно добавил Тодд. – Я хотел написать тебе, но мама не позволила.
Эмма усмехнулась. Она на всю жизнь усвоила от бабушки, что нельзя сваливать вину за свои дурные поступки на других.
– И как именно? Спрятала ручку и бумагу? – поинтересовалась Эмма.
Она выдала это автоматически, и сама удивилась тому, сколько желчи было в ее голосе.
– Нет, просто попросила меня не писать, – сказал он. – А что мне оставалось?
– Ну, я не знаю. Что обычно делает глава семьи?
Тодд помрачнел.
– Я же попросил прощения.
– Знаю, – Эмма смягчилась. – Просто, кажется, я расстроилась чуть больше, чем думала. Извинения приняты.
Несколько минут прошли в неловком молчании. Эмма сожалела, что набросилась на Тодда, но ведь и ей тогда жилось непросто. Неужели ему не приходило в голову, что им обоим было бы легче, будь у них возможность поделиться своими проблемами? Но кто она такая, чтобы критиковать, особенно сейчас, когда у него только что пропала собака?
Эмма стала оглядывать лес по обе стороны дороги.
– Кстати, как выглядит твой пес?
– Маленький, с жесткой белой шерсткой и бурым пятном на одном глазу, но сейчас, я думаю, он испачкался, бегая по лесу.
– А порода? – спросила Эмма.
– Да никакой. Обычная дворняжка.
Впереди по правую сторону был поворот к стоянке. Эмма въехала на парковку, и фары ее грузовика осветили единственную машину, которая там стояла, – старый джип «Чероки», залепленный грязью. Машине должно быть минимум лет пятнадцать, подумала она. Должно быть Тодд живет не так хорошо, как могло показаться.
