Они ворвались в гостиную все на одно лицо – носы красные, глаза опухшие, волосы растрёпанные.
В центре комнаты, возле стола, в монументально-высоком кресле сидела Ида Григорьевна Гошина. На ней было красное платье, красные туфли, красные перчатки и красная шляпа с полями. Казалось, что стены в комнате тоже красные.
– Здравствуйте, дорогие мои! – воскликнула Ида, раскинув руки в приветственном жесте. – Как я рада вас видеть!
Всеобщее «Ах!» повисло в наэлектризованном воздухе.
– А вы думали, я на том свете? – захохотала старуха. – А вот она я! Что, не ожидали?!
Повисла долгая пауза.
– А чего вы все в слезах? – удивилась Ида Григорьевна. – От горя, или от радости?
– От газа, – пояснил Крис. – Скажи, бабуля, кто тебя так удачно забальзамировал?
– Моё платье… – прошептала Полина. – На ней моё любимое платье, мои любимые туфли и моя новая шляпа!!
– Что вы по этому поводу думаете, коллега? – указав на старуху, обратился к Фрадкину Гошин. – Ещё один призрак?!
Против своего обыкновения шутить по поводу и без повода, Фрадкин только пожал плечами.
– Я что-то проспала? – сонно спросила Лидия. – Здрасьте, Ида Григорьевна. Хорошо выглядите…
– Сеструха! – развёл руками Феликс Григорьевич. – Я в раю, или ты в аду?
– Ну, кино!! – захрустел кукурузой Евгений Суковатых.
Мила Брагина истерично хихикнула.
– Вы всех надули? – догадалась она. – Сделали вид, что умерли?! И все эти идиоты вам поверили?!
– Вы тоже поверили, – обиделась Нелли. – Вы точно такая же идиотка! А я знала, бабульхен, что ты жива! Эта информация витала в воздухе!
Братья Архангельские тоже хотели что-то сказать. Какие-то мысли бродили в их крепких черепах, но сформулировать эти мысли они не могли.
– Короче, все меня рады видеть, – сделала вывод старуха.
– А как же завещание? – закричала Полина. – Оно недействительно?!
– Всё остаётся в силе, – отрезала Ида Григорьевна. – Тот, кто назовёт имя убийцы Горазона, станет моим наследником.
– Чёрт, но ты не дышала!! – заорал Гошин. – Ты была синяя, с трупными пятнами!
– В моём возрасте очень легко не дышать и быть синей. А трупные пятна у меня с девяносто восьмого года, внучок! И потом, наш Фрадкин настоящий профессионал, он любого сделает трупом! – захохотала Гошина.
– Соль-сахар-камушки-кофе-коньяк-корица, – пробормотала Лидия, и, упав на диван, засопела, уткнувшись в подушку.
– Как?! Коллега… – Гошин в возмущении повернулся к Фрадкину. – Вы всё знали?! Вы участвовали в этом бессовестном розыгрыше? Зачем?!
Фрадкин потупился и заиграл бровями.
– А как мне было собрать вас всех вместе?! – громовым голосом спросила старуха. – Похороны – это единственный повод! Никто не посмеет нарушить последнюю волю такой богатой старухи как я!!
– Та-ак! – Гошин обежал вокруг кресла. – Та-ак!! – Он вдруг резко остановился, нагнулся к бабке и злорадно крикнул ей в ухо, блеснув глазками: – Я сожрал всех твоих павлинов, старая грымза! Всех!
– Нашёл, что жрать, – не очень расстроилась Ида Григорьевна. – Ты всегда был дураком, поэтому стал пластическим хирургом. Тянуть рожи и жрать павлинов – примерно одно и тоже. Рассаживайтесь, друзья! Не ощущаю бешеной радости по поводу своего воскрешения!
Все замолчали и безропотно расселись на стулья. Только Славка позволил себе усесться на подоконник и беспечно болтать ногами.
– Бездельники! Холуи! Думали, я за просто так денежки раздам? Имущество между вами поделю?! Фиг вам! – Старуха скрутила две фиги и победно выбросила их вперёд. – Фиг! Вам! Бросились Пашкиного убийцу искать, а Алинку не уберегли! Она дура была, но хотя бы рисовать умела! А её в пруд, в ряску, к вонючим лилиям, к мерзким квакалкам… Сама удавлю того, кто это сделал! Ксюнька, кислая капуста, заходи!
Маленькая узкая дверца в углу комнаты отворилась, и в комнату смущённо вошла служанка, ведя под руку Раду Родимцеву. Родимцева упиралась, но Ксюня втолкнула её в гостиную и прислонила к стене. На голове у Рады красовался чепчик-повязка, который накладывают при черепно-мозговых травмах.
– Ой, а чего все рыдают-то? – огляделась Ксюня. – Лук, что ли на скорость шинковали? Ида Григорьевна, вы ещё толком ожить не успели, а уже все плачуть и плачуть, плачуть и плачуть… Я сама, как узнала, что хозяйка жива, три часа плакала. Сначала от счастья, потом от горя, потом снова от счастья, потом снова от горя. Ой!...Ида Григорьевна, как я рада вас видеть!
– Пашка, стервец, это ты распылил газ в бассейне? – басом заорала старуха.
– Я! – раздалось со шкафа, и свет в гостиной погас.
– Я! – радостно отрапортовал Горазон, слетая вниз и усаживаясь на спинку кресла, в котором сидела старуха. – Я выкурил всех из бассейна, потому что терпеть не могу это мокрое место. – Он плотнее завернулся в белую простыню, в которую обрядился ради особого случая, и передёрнул плечами. – Бр-р-р! Терпеть не могу бассейн!
Женский визг заглушил его последние слова. Послышался грохот, возня, бормотание, стоны и много других звуков непонятного происхождения.
– Помогите! – неуверенно крикнул кто-то. – Скорую!
– Я оделся, причесался, шею помыл, – обиделся Пашка. – Я умер год назад, ну и что?! Я ж не труп, а призрак! Да, есть другая форма существования, кстати, не такая уж и плохая. Привет всем, кого не видел, хотя со многими я успел повидаться!
– Здорово, Пашка!
– Привет!
– Давно не виделись, старина! – посыпались со всех сторон реплики.
– Другое дело, – обрадовался Пашка. – А то: «Скорую! Помогите!» Я сам «Скорая»! Я сам «Помогите!» – Он взмыл под потолок, и, облетев комнату по периметру, присел рядом со Славкой на подоконник.
– Испугался летающего зеркала? – ткнул он в бок Славку.
– Пугаются бабы в курилке, когда мышка бежит, а я удивился, – фыркнул Славка. – Хочешь знать, кто тебя убил?
– Хочу.
– В бассейне всё слышал?
– И даже видел. У меня сохранены все функции нормального организма. Кроме стула, – покосился Пашка на Фрадкина.
– Отлично. Свет можно включить? – Славка спрыгнул с подоконника и прошёлся по комнате.
– Ни в коем случае! Я же призрак, а не Карлсон!
Пашка подсветил комнату голубоватым свечением – это было в его силах и полномочиях. Голубые лица смешили его, отвлекая от мрачных догадок и мыслей.
– А кто это? – спросил Суковатых, указав пакетом попкорна на Славку. – Кто это такой?!
– Дочурка твоя! – похлопал его по плечу Славка. – Гормонов пережрала, а догадайся, кто виноват?
