Вот тогда и взошла звезда майора Филатова. Ничем, казалось бы, не примечательный офицер, как это порой бывает, в критической ситуации проявил завидные, недоступные многим, осененным куда большими звездами на погонах, талант и храбрость. А также умение плевать, когда нужно, на оторванные от реальности приказы. Качество для офицера не самое правильное, но в иных ситуациях необходимое. Ну и удачу, куда же без нее, потому что многие, вроде бы не менее заслуженные, так и остались в безвестности. А он – взлетел яркой ракетой, осветив небосклон и став на какое-то время символом русской храбрости.
Приняв под командование изрядно потрепанный полк с тремя десятками танков (надо признать, новейших, лучших, чем у противника), он, воспользовавшись отсутствием сплошной линии фронта, на свой страх и риск провел наступательную операцию. В тот момент противник всеми силами пытался развить первоначальный успех, бросив на карту все резервы. В тылу войск практически не оставалось, а те полицейские части, которые у противника все же нашлись, танки просто намотали на гусеницы.
И пошли гулять по вражеским тылам разъяренные и воодушевленные успехом русские. Наворотили много, практически перерубив снабжение, с лязгом прокатившись по улицам городов и растоптав несколько аэродромов. Апофеозом всего этого безобразия стал расстрел из танковых орудий трех эсминцев и тральщика в Клайпеде, где никто не ожидал даже самой возможности атаки с суши. И все это с минимальными потерями, причем в момент, когда страна остро нуждалась в героях. Так что ждали Филатова слава и награды, хотя могли и погоны сорвать за самоуправство.
После этого новоиспеченный герой участвовал еще в нескольких серьезных и громких операциях. Насколько успешно, стороннему человеку оценить трудно, однако сам факт того, что он остался жив и при этом не был забыт, о чем-то говорил. И, разумеется, чины и ордена получал с завидной регулярностью. Когда закончилась последняя из череды локальных и не очень войн, Филатов был уже генерал-лейтенантом.
Ну, а через несколько лет, когда все устаканилось, и соседи даже помыслить о войне с русскими без острого приступа ужаса не могли, Филатов какими-то неведомыми простым смертным путями оказался в дальней космической разведке. Именно он первым смог осуществить высадку человека на поверхность Венеры, что добавило к его славе еще пару ярких оттенков.
А потом он как-то вдруг исчез. Куда, когда, зачем… Этого никто не знал. И сейчас экипаж «Седова» с удивлением рассматривал его изрядно постаревшее, заросшее аккуратной седой бородой лицо. Надо признать, держался Филатов бодрячком, но годы все равно брали свое, как-никак ему уже должно быть изрядно за шестьдесят, прикинул Басов. И все же, что он здесь делает и чего ему от них надо?
– Ну что, узнали? – чуть улыбнулся Филатов вместо приветствия. – Узнали, узнали, вижу. Сбрасывайте ход и принимайте моих людей, орлы.
– С чего бы это вдруг? – дерзко спросила Ирина, которой стимуляторы, похоже, сняли остатки тормозов. – С какого такого перепуга?
– Потому что, – снисходительно ответил Филатов, улыбнувшись одними губами, – иначе я собью вам парой выстрелов двигатели и все равно возьму ваше корыто на абордаж. Те же яйца, только в профиль. Ну и с риском для ваших жизней.
– А вот здесь вы блефуете, генерал, – пилот устало потянулась в кресле, и это движение почему-то сбило мысли Басова на несколько фривольное направление, совершенно не соответствующее серьезности момента. – С такой дистанции вы не в состоянии обеспечить точный огонь. Дотянуться-то, может, и дотянетесь, но при том угле, с которого вы заходите, попасть точно в двигатели сложно. Куда больше шанс превратить наш корабль в груду металла. А вам нужен этот корабль, нужна установка гиперпривода, поэтому обстрел теряет смысл.
Филатов несколько секунд с удивлением рассматривал Демьяненко, потом рассмеялся. Неожиданно искренне, весело.
– Вы умная девушка. И смелая. А вдруг я подойду к вопросу по принципу «так не достанься ж никому»?
– И это вряд ли. Повторить ее несложно, информация об успехе испытаний уже ушла. На пару месяцев позже пойдет в серийное производство. Ну, может, на год. А еще вы не захотите убивать нас.
– Гм?.. – поразительно, как можно в одном коротком звуке выразить удивление, восхищение, раздражение и еще тысячу других чувств. Филатов потер виски. – Девушка, я бы, пожалуй, рискнул предложить вам место в своем экипаже. Умных и храбрых никогда не бывает много.
– Благодарю, но, пожалуй, я все же откажусь.
– Ладно. Тогда удачи вам. Хотя, конечно, я предпочел бы, чтобы наша встреча сложилась несколько иначе.
Несколько минут спустя Ирина с усталым удивлением повернулась к остальным:
– Крейсер начал торможение.
– Ну что же, этого стоило ожидать, – плечи Серегина чуть ссутулились, он сел в капитанское кресло. – Поздравляю вас, Ира, вы были на высоте.
– Но почему он отвернул? – с удивлением спросила Кривоносова. – Он же не может не понимать, что мы сообщим о нем, о его базе возле Нептуна…
– Людмила Алексеевна, какая база? – с удивлением поднял брови Серегин. – Так, в лучшем случае точка рандеву. Генерал слишком умен, чтобы не предусмотреть возможность провала. А лупить по нам из чистой злости совсем не в его стиле.
– Хотите сказать, Филатов не стал бы стрелять в нас только потому, что ему понравились наши физиономии?
– Нет, все куда проще. Ему просто не хотелось стрелять в русских.
– А…
– Все, – прервала их спор Демьяненко. – Выход на скорость прыжка через полчаса. Прошу покинуть рубку. Не мешайте.
Спорить никто не стал, гуськом потянувшись к выходу. Басов выходил последним, и, когда он уже был возле двери, пилот со вздохом спросила:
– Сергей, скажи, как считаешь, у меня получится?
– Конечно, получится, – ответил Басов совершенно искренне. – Почему не должно?
– Я это в первый раз, до того только наблюдала…
– Романов тоже в первый раз на прыжок выходил – и ничего. А ему сложнее было, до него это вообще никто не делал. Ему даже наблюдать шанса не представилось.
– Игорь – он пилот от Бога, а я…
– А ты – не хуже. Если хочешь, я побуду здесь, с тобой.
– Да, пожалуйста, – Ирина смущенно улыбнулась. – Одной все же страшновато.
– Это нормально, – Басов с размаху плюхнулся в кресло. – Помни, ты – лучшая. Все у тебя получится. И ничего не бойся.
С чувством, до хруста в суставах, потянулся. Эх, до чего же удобные кресла у пилотов… Зевнул и, не иначе как от великого ума, ляпнул:
– Эх, щас бы кофе с булочкой – да в постельку с дурочкой…
Ирина странно посмотрела на него, но промолчала.
Борт корабля «Седов». Это же время
Все интереснее и интереснее становится. Пират – а кто еще это может быть? – который не хочет стрелять в русских. Причем Серегин изначально был в этом настолько уверен, что сохранял прямо-таки олимпийское спокойствие. Ни один мускул не дрогнул – это не про него. Скорее уж, сидел, источая полное благодушие. Остальные-то, конечно, не знали, а контрразведчик был изначально уверен, что ничего им не грозит. И как это прикажете понимать?
