Надя снова сняла кольцо, покрутила в руке…
«Я заколебался по утрам без тебя просыпаться…»
– Ладно, – кивнула она.
– Тысяча триста вас устроит?
– Да ты что, оборзел? Мне ж только что за него три давали!
– Мадам! Три – это при наличии у вас паспорта. А поскольку такового у вас, так сказать…
– Да иди ты!
Надя быстро пошла вон от гномика.
Ничего себе, облачко приплыло – цепляйся, не хочу…
Спасибочки, она еще побалансирует, вертолета подождет!
– Мадам! Мадам! – Мужичок резво нагнал ее, пошел аллюром то сбоку, то впереди, то опять сбоку…
– Ну, хорошо! Полторы! Это мое последнее слово.
Надя притормозила, он не давал ей идти, этот скачущий гном в старой кепке.
– Это вполне приличная сумма!
– На, подавись! – Надя сунула в его клешню кольцо. – Давай свои полторы тысячи…
Она зашла в магазин «Малыш» и купила за сорок рублей крохотные детские носочки – голубые с вышитыми веселыми мишками. Надя положила носочки в лифчик, чтобы у тела были, у сердца.
Хотела еще пирожок с капустой купить, но денег было так мало…
Супу дома навернем, пообещала она Димке-маленькому.
– Мне надоело! – орал Грозовский и изо всех сил колотил кулаком по столу. – Надоело, понимаешь, читать всю эту муру собачью!
Приходилось работать, вникать, думать и руководить процессом, несмотря на то что хотелось изолироваться от мира, закрыться в квартире и напиться до беспамятства.
Но приходилось руководить…
Тимур стоял перед ним красный, всклокоченный и рвал на мелкие клочки бумагу со слоганами.
– Что ты наворотил? – Грозовский встал, выхватил у Тимура еще не разорванный клочок и прочитал: – Кроссовки для Гулливера! Почему Гулливер?
– Ну… у них обувь есть самых больших размеров… для Гулливера.
– Ты Свифта читал? Читал, я спрашиваю?!
Дима измерил шагами расстояние от окна к двери и обратно. На полу валялись обрывки слоганов, и он яростно пнул их.
– Ну, читал… – Рвать стало больше нечего, и Тимур зачем-то подергал себя за волосы, наводя еще больший беспорядок на голове.
– Гулливер был обыкновенный человек!!! – заорал Дима. – Понимаешь?! Нормального роста! Гигантом он казался среди лилипутов!
– Да знаю я! – завопил Тимур.
– Да ну?! Умница! – Грозовский захохотал. – Ну, и чего ты ждешь? Иди, работай!
Тимур хотел пулей вылететь из кабинета, но почему-то стал открывать дверь не в ту сторону.
– Гулливер и в страну великанов попадал, – глядя на конвульсии Тимура возле двери, усмехнулся Грозовский. – Так что можешь в следующем твоем творении с его помощью рекламировать что-нибудь микроскопическое!
Тимур наконец выскочил в коридор. Дима хотел вытряхнуть сигарету из пачки, но она оказалась пуста. Он вышел из кабинета – стрельнуть у кого-нибудь хоть какое-то курево – и увидел удаляющуюся спину Тимура.
– Вепрь! – выкрикнул зло тот. – Боже! Как ее не хватает!
Тимура догнала Дарья, подхватила под руку.
– Я так понимаю, ты имеешь в виду нашу пропавшую?
– Угу, – простонал он, уткнувшись Дарье в плечо. – У него ж без нее крышу сносит.
Грозовский вернулся в кабинет, с треском захлопнув дверь.
Крышу у него сносит…
Он схватил телефон – невозможно больше сидеть сложа руки и ждать. Только что делать?! Что? Кому платить? Кого нанимать? Куда звонить?
Дима бросил трубку, схватил газету, нашел телефон частного детектива.
Позвонил. Никто не ответил.
Рядом Дима увидел телефон ясновидящей… И позвонил туда.
– Я вас записала на восемь вечера, – сказал глухой женский голос, когда он выпалил, что у него невеста пропала.
– Вот. А то ведь я у вас и кушаю, и вообще… – Надя положила на стол тысячу четыреста шестьдесят рублей. – Ем то есть. Не кушаю, а ем, – вспомнила она уроки Грозовского.
– Ну что ж… оно, конечно, – Анна Степановна взяла деньги, пересчитала, шевеля губами.
В комнату вошел Паша. Как всегда – забежал на обед минут на пятнадцать.
– Привет! Чего поделываем? – Паша широко улыбнулся, но, заметив деньги в руках матери, нахмурился. – А это откуда?!
– Да это… Надюша вот… вроде как в общий котел…
Анна Степановна хотела спрятать купюры в карман халата, но Паша выхватил деньги.
– Мам!
– Че мам-то?! Че мам?! – в голосе Анны Степановны послышались скандальные нотки.
– Что ж мы, не люди, что ли?! Или нищие какие? Человеку тарелку супа не нальем?! – Он попытался вложить деньги Надежде в руку.
– Глупости какие! – Она оттолкнула купюры. – Не буду я у вас на шее сидеть!
– Забери деньги, я сказал! – Паша схватил ее за плечо, пытаясь засунуть деньги в карман пиджака. Надя вырвалась, выскочила из квартиры босиком и побежала по лестнице вниз.
Куда… А главное – зачем?
Паша догнал ее возле лавочки у подъезда. Впрочем, она и не бежала уже никуда, просто сидела, ощупывая шов на спине пиджака – не разошелся ли от резких движений.
В руке Паша держал злосчастные купюры.
– Не возьму, – отрезала Надя, и он, вздохнув, положил деньги в карман кителя.
Сел рядом, опять вздохнул.
– Когда с паспортом поможешь? – спросила Надя. – А то я у вас живу, живу…
– С паспортом загвоздка пока, ты ж иногородняя, запрос послали. А то, что живешь… Живи, никому ты не мешаешь.
«Это тебе не мешаю, а маме твоей – поперек горла», – хотела сказать Надя, но промолчала.
Зачем выдавать, что она замечает его влюбленные взгляды и понимает недовольство Анны Степановны такой вот потенциальной «брюхатой» невесткой.
– Ты где деньги взяла?
– Не украла! Не бойся! Кольцо продала. Скупку возле кинотеатра знаешь? Вот туда и снесла.
– Понятно.
– Только там не взяли. Паспорта-то у меня нет… Пришлось хмырю какому-то облезлому отдать. Мадам, мадам! – с горечью передразнила Надя гнома. – Паразит! Полторы тысячи дал всего!
– Лысый? – насторожился Паша. – Покупатель твой лысый такой, роста небольшого, да?
– Может, и лысый, а может, и кудрявый, он в кепке был. Слушай, ты деньги забери, а то что ж я кольцо отдала, выходит, зря? А оно мне, кольцо-то… – Надя замолчала, вспомнив Димкин дрогнувший голос: «Давай поженимся то есть…» – Оно мне дорого было, очень дорого, понимаешь?
