А. П. Иванов
Дзержинский и цветная металлургия
Иванов Андрей Прокофьевич – геолог. В 20-е годы – на ответственной работе в ВСНХ СССР.
Впервые я увидел Дзержинского в 1924 году на… пленуме Бюро правлений железных дорог, на котором он прощался со своими сотрудниками по НКПС, уже будучи назначен председателем ВСНХ СССР…
Его отрывистая, деловая речь произвела на меня огромное впечатление. Чувствовалась в ней крепкая вера в мощь пролетариата, поднятого величайшим в мире движением…
Той же весною мне пришлось несколько раз принимать участие в заседаниях Высшей правительственной комиссии по металлопромышленности (ВПК), работавшей под председательством Дзержинского.
На одном из заседаний, когда разрешался вопрос об объеме заказов НКПС на подвижной состав, и Ильин, докладывая о перспективах развития у нас железнодорожного грузооборота, пришел к заключению, что довоенных размеров его мы достигнем не ранее 30–31-х годов, Феликс Эдмундович, сильно волнуясь, перебил докладчика восклицанием: «Да народ выгонит нас за такой темп!..»
Все мы сразу почувствовали, что осторожный подход докладчика не является жизненным в наше революционное время, что мы не только должны напрячь все наши усилия для более быстрого восстановления нашего хозяйства, но должны быть и твердо уверены в этом. Действительность подтвердила веру Дзержинского в быстрые успехи на хозяйственном фронте.
Летом 1924 года Дзержинский во время своего отпуска вызвал меня к себе в ОГПУ и беседовал со мною более двух часов…
После краткого описания тяжелого положения нашей цветной металлургии, Феликс Эдмундович выразил пожелание, чтобы я работал в ВСНХ по своей специальности, поручив мне согласовать этот вопрос с В. Н. Манцевым.
Отмечу, что с самого начала разговора с Дзержинским я почувствовал доверие к нему, а главное, возможность без всякого стеснения говорить ему то, что думаю…
В то время в Главметалле не было специального отдела по цветной металлургии, поэтому я был назначен уполномоченным президиума ВСНХ и в качестве такового консультировал по этой отрасли нашей промышленности вплоть до 1 марта 1925 года. В это время добыча цветных металлов была настолько ничтожна, что практически цветная металлургия у нас почти не существовала…
В январе 1925 года по личному распоряжению Дзержинского ВСНХ представил в СТО доклад о необходимости восстановления всех существующих медных заводов и постройке на более или менее известных месторождениях трех новых крупных предприятий, а именно: Богомоловского медного на Урале, Атбассарского медного и Риддерского цинково-свинцового в Казахстане…
6 марта 1925 года было историческим днем для цветной металлургии, ибо в этот день СТО принял постановление о возобновлении работы медных заводов: Карабашского (Кыштымского округа), Таналык-Баймакского… Аллавердского, Зангезурского – и о постройке новых – Богомоловского, Атбассарского и Риддерского с ассигнованием на это ориентировочной суммы в размере 20 миллионов рублей. Для поддержки предложений ВСНХ на заседание СТО приехал Феликс Эдмундович.
– Ну, Иванов! Вы теперь можете работать, – сказал он мне, когда предложения ВСНХ были приняты.
Быстрое восстановление Карабашского и Таналык-Баймакского медеплавильных заводов, давших около 140 тысяч пудов меди уже в 1924–1925 годах, и начало плавки на Зангезурском заводе особенно порадовали Феликса Эдмундовича, увидевшего реальные плоды своих усилий…
В последний раз я увидел Дзержинского на совещании ответственных работников, устроенном в Деловом клубе. Он делился своими впечатлениями об объезде южнорусских металлургических заводов и мыслями в отношении реорганизации управления металлопромышленностью…
Внезапная смерть Феликса Эдмундовича глубоко поразила и огорчила меня; в первые минуты я растерялся, точно потерял какую-то опору. Сначала инстинктивно, а потом вполне сознательно я понял, какую огромную, незаменимую потерю понесла наша Родина в труднейший период роста ее промышленности в лице этого крупного, пламенного борца с сильной волей, с большим чутьем при выборе нужных людей, без колебания шедшего на ломку всего того, что могло мешать процветанию Союза Советов, зажигавшего своих сотрудников энтузиазмом работы и создававшего вокруг себя атмосферу настоящей дружной деловитости.
Н. М. Федоровский
Промышленность и наука
Федоровский Николай Михайлович – в 1917–1918 гг. председатель Нижегородского губкома партии, член ВРК.
Для того, чтобы ознакомить хозяйственников и Высший совет народного хозяйства в целом с работами научно-технических институтов, мы устроили выставку достижений научно-технического отдела. В огромных витринах, моделях, в ряде диаграмм, цифр и образцов были показаны достижения наших исследовательских институтов, их реальная помощь промышленности.
Однажды вечером я был вызван на заседание Ф. Э. Дзержинскому. Заседание затянулось и кончилось в час ночи.
Товарищ Кацнельсон, заведующий одним из управлений ВСНХ, незадолго до этого побывавший на выставке и подробно ее осмотревший, отвел меня в сторону и сказал:
– Приглашайте же скорее Феликса Эдмундовича.
Я послушался его совета.
Немного поколебавшись, Дзержинский ответил, что заедет на другой день в три часа.
Действительно, на другой день, в воскресенье, в три часа дня он приехал вместе с членами президиума и некоторыми ответственными работниками. Мы обошли всю выставку, особенно подробно останавливаясь перед экспонатами, показывающими достижения, вошедшие уже в промышленную практику.
«У нас нет отрыва от промышленности!» – вот о чем кричали каждая витрина и каждый экспонат, – но если нас знает промышленность, то очень мало знает нас президиум ВСНХ».
Когда в конце осмотра я формулировал этот напрашивающийся сам собой вывод, Дзержинский усмехнулся и напал на нас:
– Вы сами виноваты, что вас не знает президиум! Впрочем, это дело прошлое: теперь мы узнали вас и обещаем несколько больше питать вас средствами.
Сойдя уже с лестницы и надев пальто, он поблагодарил и еще раз обещал свою поддержку.
– Теперь очередь за институтами, – сказал я на прощание.
– Хорошо, я с удовольствием поеду. Составьте план и условьтесь с товарищем Реденсом (секретарь Ф. Э. Дзержинского. – Н. Ф.) о времени.
Однако времени никак не находилось. Я уехал в Ленинград. Вдруг получаю телеграмму: «Завтра тов. Дзержинский будет у нас в институте». Сажусь на поезд и в одиннадцать утра подъезжаю к Институту прикладной минералогии почти одновременно с Дзержинским. Согласно обещанию – популяризировать нашу работу – Ф. Э. Дзержинский приехал не один: с ним был ряд членов президиума и ответственных работников.
Осматриваем институт и знакомимся с его работами. Энтузиазм молодежи, уверенность в своих силах стариков, весь спаянный единой мыслью и порывом коллектив научных работников производит огромное впечатление на Дзержинского. Особенно поражает его та ужасная обстановка, в которой приходится вести работу: переделанная под лабораторию, сырая маленькая комнатка старого купеческого дома с крошечными окнами заполнена чертежниками и инженерами, теряющими зрение от недостатка света.
