— Спасибо, Анна, — сказала я. — Откуда ты тут взялась?
— А-а, — безнадежно махнула рукой Анна, — на работе скука, дома пусто и одиноко. Решила, дай, за Гавичером пойду, он все равно ни на что не годится. В общем… в кустах я сидела, в засаде. Тренированный этот гад оказался. Лучше меня бегает, а у меня разряд… Если бы догнала, не ушел бы, потому что у меня еще и черный пояс по каратэ… Э-эх! — снова махнула она рукой.
— Такие глаза… — пробормотала Бэлка. — Если бы я встретила его в автобусе… Я думала, Элка, что второго Бизона в природе существовать не может!
— О чем это она? — спросила у меня Анна.
— Да травма у нее. Черепно-мозговая, — отмахнулась я.
— А где Гавичер? — Анна огляделась по сторонам.
— Спит, прислонившись к дереву.
— Это он может! — понимающе кивнула Анна. — Нет, все, ухожу работать в турфирму. У них работы невпроворот, начальство не пьет, обеды за счет фирмы и подниматься всего на второй этаж!
— Какие глаза… А главное — что значит «извините»? — бормотала Шарова.
Мы сидели на теплой земле, словно устроили тут невинный, милый девичник. В стороне грохотал салют, в небо то и дело взлетали причудливой формы букеты разноцветных огней. Шарова здорово потратилась на эту шикарную вечеринку. Только проку от этого не было никакого.
Я сняла с головы глупую шляпу и нацепила ее на Бэлку, прикрыв искусственной клумбой жуткий поролон на ее затылке.
* * *
Когда Бэлка уже сидела за рулем своего «Мерса», а я занесла ногу над мотоциклом, словно из-под земли возник Михальянц. Он материализовался, соткался из воздуха, как тогда, в «Эге-гее». Похоже, это было его исключительное умение — появляться неожиданно и непонятно откуда.
Михальянц возник рядом со мной, улыбнулся и светским тоном спросил:
— Я так понял, что задуманное вами не удалось?
У меня не было никакого желания с ним общаться, поэтому я натянула шлем, опустила забрало и хотела завести мотоцикл, но он вдруг дотронулся до моей руки и сказал:
— Стойте! Элла, у меня профессиональная фотокамера с функцией увеличения и режимом ночной съемки. — Он указал на болтавшийся у него на плече большой фотоаппарат. — Я не рискнул вмешиваться в ваши дела, но сделал несколько снимков с увеличением того человека, который убегал через дорогу. Если вы скажете мне свой электронный адрес, то я перешлю вам фотографии по электронной почте. Может, они вам чем-то помогут.
Я удивилась, но подняла забрало и продиктовала адрес. Мой ноутбук болтался в квартире Сазона, и при необходимости я могла им воспользоваться.
— Элка, мы едем?! — заорала Шарова.
Она уже очухалось от произошедшего и готова была вжарить под двести по загородной трассе к своему особняку.
— Сейчас! — крикнула я ей и обратилась к красавчику: — Спасибо, Засранец, как там вас по батюшке?.. — Я почти расчувствовалась от его бескорыстного участия к моим проблемам.
— Вы удивительная, смелая, умная, красивая девушка, — вздохнул Михальянц. — Вы, кажется, были замужем за внуком Сазона Сазонова? Шансов рядом с ним у меня не было бы никаких. Но ведь, кажется, он погиб? Как вы думаете, Сазон будет не сильно против, если я приглашу вас побродить по вечернему городу? — Он блестел в темноте своими темными глазами и белел тонким, породистым лицом. Он смутил меня и удивил, этот самый скандальный в городе репортер, самой желтой в мире газеты.
— Вы же вроде бы, того… эге-гей? — рассмеялась я.
— Да нет, напротив! — Он тоже расхохотался. — Я ого-го!! И, кстати, зовут меня Златослав! Но мой папа все равно давал загсу взятку, чтобы меня так записали. А Засранца я придумал в приступе самокритичности. То, чем я зарабатываю на хлеб… ну, вы понимаете.
— Понимаю, — кивнула я. Он отчаянно смущал меня новым имиджем тонкого, влюбленного, порядочного парня. — Понимаю! Только, знаете, я совсем не ощущаю себя вдовой. Мне кажется, что Глеб вот-вот вернется. А мои предчувствия меня никогда не обманывают. Так что побродите по вечернему городу в компании своей фотокамеры!
— Элка!!! — Бэлка клаксоном исполнила истерический марш.
Я завела коня, газанула, рванула с места. Но не проехав и десяти метров, развернулась и, притормозив рядом с Михальянцем, крикнула:
— Златослав! Чтобы сегодняшний вечер не пропал для вас даром, сходите со своей фотокамерой во-он к тому дубу! Там самый известный и дорогой в городе детектив заснул без штанов при задержании опасного преступника! Удачи! Надеюсь, утренний выпуск «Болтушки» будет самым забойным!
Вот теперь я могу уехать.
Михальянц элегически помахал вслед мне рукой.
* * *
Разговор с Бизоном получился тяжелым.
Тяжелее разговора у меня в жизни не было.
Я не могла утаить от него то, что произошло, поэтому, крикнув Бэлке на трассе «Созвонимся!», помчалась домой. Я поднялась на второй этаж, открыла дверь нашей комнаты и выложила ему все прямо с порога.
— Элка, — он схватился за голову и сел на диван, — ты идиотка.
— Да, — согласилась я, хотя не в моих правилах было с ним соглашаться в таких вещах.
— Ты понимаешь, что теперь этот урод носа не высунет?! Он затаится, уедет в подполье, растворится, уедет из города, из страны, наконец! А для меня это катастрофа!
— Понимаю, — кивнула я.
— Мне придется отсидеть за него.
— Нет! — крикнула я и заревела.
— Да. — Он встал и одел рубашку.
— Ты куда? — Слезы намочили стекла очков и мне пришлось снять их.
— Ты не должна была это делать втайне от меня! В конце концов, вместо Гавичера и Анны ты должна была позвать меня, чтобы задержать молоточника! Или Сазона!
— Но ты бы не разрешил сделать из Бэлки подсадную утку!!
— Не разрешил бы, — согласился он.
— А Сазон пригнал бы туда целое вооруженное войско! Он спугнул бы молоточника. Шум, гам, перестрелка, тихо не получилось бы!
— Не получилось бы, — он вдруг засмеялся. — Еще бы и их с Мальцевым посадили.
— Если бы Гавичер не напился… — пробормотала я.
— Если бы, да кабы… — Он взял мои очки, протер стекла подолом своей рубашки и нацепил мне их на нос.
— Михальянц пообещал выслать мне увеличенные фотографии преступника, — всхлипнула я.
— К черту Михальянца. К черту его фотографии.
— Что ты собираешься делать?
— Элка, я больше так жить не могу.
Все-таки он это сказал!
— Выход у меня только один, Элка.
— Нет! Я пойду сейчас к Юлиане, я буду ползать перед ней на коленях, я буду лизать ей пятки, я буду умолять ее, уговаривать…
