— Глеб, это какое-то недоразумение! — Лоб у Троцкого покрылся испариной. — Не было никаких денег.
Я не стал прибавлять скорость. Я вспомнил, что у электрической беговой дорожки можно изменять угол наклона. Теперь Ильич бежал в том же темпе, но как будто бы в гору. Испарина его превратилась в крупные капли пота, они побежали градом по синюшно-красному лицу.
— Это чистой воды недоразумение. Глеб, не было денег! Пришло письмо из районо, что школе якобы выделяют огромную сумму на противопожарку. Наверное, в сумму закралась ошибка, и я решил ей воспользоваться. Нашел фирму, крупнейшую, кстати, в городе, которая специализируется на продажах и монтаже этого оборудования. У них же есть дочерняя страховая компания, тоже под названием «Эталон» и тоже крупнейшая в городе. Они обещали сделать все за маленькие деньги, еще и застраховать, а документы мне выдать… документы сделать на всю сумму. И выплатить разницу мне. Наличкой.
— Ты взял «откат»?! — заорал я, не удержался и прибавил скорость.
Ильич хотел соскочить с дорожки, но я не дал. Я сильно ткнул его пистолетом в бок.
— Да, я взял «откат», восемьсот тысяч. Я взял эти деньги, а перечислить им миллион не смог, потому что, как оказалось, районо никаких денег школе не выделяло. Это какая-то ошибка. Я не смог заключить с «Эталоном» договор ни на установку оборудования, ни на страховку. Мне нечем было им платить. Я позвонил в районо, узнал… про деньги, но они сказали, что никакого письма не посылали, они вообще таких писем никогда не посылают! Это даже не недоразумение, это подстава, Глеб! Меня захотели, убрать из школы, посадить, кто-то знал, что я сделаю так, как сделал, и я знаю кто… Сделай помедленнее!
Я переключил скорость на минимум. Он пошел, тяжело сгорбившись, опустив низко голову, еле перебирая ногами. Пот лил с него, словно веселый летний дождь.
— Неужели ты успел потратить всю сумму «отката»?
— Да, — прошептал Ильич, — я купил в элитном поселке землю и фундамент под дом. Нулевой цикл. Хотел заложить квартиру и начать строиться. Я хотел жениться, Глеб. На Нэльке.
— Кто тебе угрожал?
— Эти страховщики. Они очень… коррумпированные ребята. Им не нравится, когда их кидают. Они способны убить за копейку.
— Ты знал, что Грибанова застрелили случайно, вместо тебя?
— Я… догадывался.
— Но ты не понял, почему?
— Нет, не понял. Нас трудно перепутать.
— Зачем ты отдал мне свой сотовый?
— Просто так, я же говорил. При чем здесь этот сраный сотовый?
— Ясно. У тебя потрясающая интуиция и чувство самосохранения…
— О чем ты? Да, я спрятался здесь, но это мое право… мои проблемы… При чем тут физрук из десятой гимназии?! Глеб, дай я сойду, я и так все расскажу. Это Дора меня подставила. Ты же знаешь, она давно мечтает занять директорское кресло. У нее зятек работает в районо, это они организовали подставное письмо, иначе откуда бы она знала про деньги на противопожарку?! Ведь никто ничего не выделял! Это они решили спровоцировать меня… они знали, что я поступлю так, как поступил. Меня обложили со всех сторон, Глеб! А причем тут мой телефон?
— Ты с этими страховщиками из «Эталона» лично разговаривал?
— Да, и не один раз.
— Выпивал?
— Ну… да, символически, на переговорах, как же без этого? Я хотел объяснить им по-хорошему, как меня подставили, чтобы они подождали, пока я как-нибудь разрулю ситуацию.
Ясно. Этого идиота подпоили, и засунули маячок в телефон, чтобы грохнуть потом руками наемника. Все чисто: наемник не знает ни заказчика, ни своей жертвы. Он получает задание убрать того, у кого маячок. Убийца даже не знает, где этот маячок установлен, у него приемник с маленьким наушником и цель — убрать того, от кого исходит условный сигнал. Эдакое спортивное ориентирование. Детская игра «Охота на лис». Все ясно. Парни из компании «Эталон» справедливо решили, что сотовый телефон — очень личная вещь и она всегда при хозяине. Никто и предположить не мог, что мобильник пойдет гулять по рукам. Это чудо, что я не получил пулю в спину. Это чудо, что Элка осталась жива.
— Глеб, пусти!
— Ты знаешь, что убийство пытались повесить на меня? Подсунули «ствол» в мой сарай?
— Не на тебя, Глеб! На того бомжа.
Я не стал ему ничего объяснять.
Я выключил беговую дорожку. Ильич рухнул на колени, уперевшись лбом в замеревшую ленту. Он стоял в позе, будто бил челобитную — так же, как стоял красавчик Грибанов, когда мы нашли его застреленным.
— Ты пойдешь в прокуратуру, и все расскажешь, — сказал я ему.
— Хорошо, — безучастным голосом ответил Ильич.
Кажется, он ответил бы «хорошо», даже если бы я вложил в его руку «Магнум» и приказал застрелиться. Наконец, он тяжело поднялся.
Вдруг створки дверей распахнулись. На пороге возникла медсестра со шприцем в руке. Голубенькие брючки, белая блузка, шапка-колпачок, надвинутая на самые брови, на лице — повязка, оставляющая открытыми только глаза, скрытые в свою очередь темными стеклами стильных очков.
— На укольчик, больной, пройдемте! — пропела она.
Хорошо, что я успел спрятать «Магнум» в карман.
Ильич, словно загнанный зверь, поплелся за ней по коридору в свою палату. Сестричка шла, виляя бедрами, и чем-то смутно меня тревожила.
— А вас я попрошу подождать, — она попыталась не пропустить меня в палату.
Я отодвинул ее, уселся в модерновое кресло на тонких никелированных ножках и дал единственно верный ответ:
— Не для того тут деньги плачены, чтобы вы посетителей гнали, правда, Ильич?
— Правда, — прошелестел белыми губами Троцкий. Он лег на кровать и, закатав рукав, приготовил руку для инъекции. Сестричка зыркнула на меня темными стеклами, но возражать не стала, начала протирать место укола ваткой со спиртом.
Что-то в ней было не так, а что, я не мог понять.
Она привычным движением стала искать иголкой вену. Я вдруг вообразил, как девчонки-блондинки танцуют канкан. Из какого-то дешевого пижонства в это платное отделение больницы набрали медсестер, похожих друг на друга, как близнецы. Я мысленно поставил в ряд эту, и заставил ее сплясать вместе со всеми. Она здорово выбивалась из красивой шеренги — была выше ростом, крупнее в груди и бедрах.
Медсестра нашла, наконец, вену и осторожно ввела иглу. Рукав белой блузки приподнялся, приоткрыв тонкое запястье. На нем блестел и болтался до безобразия натуралистично выполненный из золота…
Я выбил шприц одновременно с тем, как она начала давить на его поршень. Он отлетел к стене, Ильич заорал, а я схватил медсестру в охапку и сорвал с нее шапку-колпачок, марлевую повязку и стильные очки с темными стеклами. Из розового уха я вырвал маленький наушник. Водопад светлых волос рассыпался по ее плечам, голубые глаза уставились на меня с ненавистью. Она привычным жестом поправила волосы, мелькнув у меня перед носом золотым якорьком. Он зацепился за длинную прядь, но она рванула руку, освободилась, и зубами вцепилась мне в руку. Мне плевать было на ее укусы. Я не разжал объятий. И как я раньше не допер до простой мысли, что на учительскую зарплату не нацепляешь на себя столько золота?!
