после ________________(дата).
Директор предприятия______________________________
— Вот, это те, что остались! Остальные оприходовали.
— Так, — сказал Бизя. — Так! И как же вы умудрялись эти долги забирать? Как вас не грохнули?..
— Так мы это, за половину долга расписки фирмам отдавали. За половину! Они нам спасибо говорили и долго жить желали. И потом, мы же сами с деловыми не общались. У нас в штате артист был. Знаменитый. Он каждый раз в разном обличьи на стрелки ходил, договаривался. Опять же, налом не брали, в банке счет открыли, налоги платили! Все чисто, сынка!
Дед радостно заморгал.
— Если бы ты не сбежал тогда, мы бы тебя от любой тюрьмы с такими деньгами отмазали!
Бизя сел на пол.
— Выпить бы! — жалобно сказал он.
Я пошарила за мусорным ведром и нашла там недопитую бутылку абсента.
— Фу! — крикнул Сазон, и достал из холодильника коньяк.
Бизя открыл его, понюхал, и убрал обратно в холодильник.
— Ну ладно, я в книжный магазин пошел, — сказал он, вставая.
Я потрогала его лоб, жара не было. Он мотнул головой, стряхивая мою руку.
— Я нигде не могу найти методичку по ОБЖ, — забормотал он. — Что это за гусь, и как его вести?! Может, тут они есть?
— Зачем тебе методички? У тебя дом в Испании и автосалон. Там же.
Сазон смотрел на нас заискивающе, не слыша ни слова.
— У меня куча детей. Причем, отстающих по программе. А через год им поступать в институт.
— Иди, — сказала я. — А там нельзя как-нибудь меня вставить? — я кивнула на бумаги.
— У тебя фамилия трудная.
— Хочешь, я возьму твою?
Он посмотрел мимо меня и ушел в книжный искать свои методички. Я сгребла расписки, взяла абсент, и закрылась в своей комнате на шпингалет.
* * *
Когда вернулся Бизон, я валялась на полу и гадала на расписках «любит — не любит». Абсент в бутылке закончился, оставив в голове эйфорию и легкое раздвоение личности. В дверь постучали, я крикнула, что Элки нет, она вся вышла. Тогда шпингалет легко отделился от стенки, и щерясь шурупами, упал на пол. На пороге стоял Бизон, держа в руках стопку книг.
— Напилась, — сказал он. — Ну и зря. Я же не сказал, что не хочу, чтобы ты брала мою фамилию. Я размышляю, не взять ли твою. — Он свалил книги на пол.
Я запустила в него пустой бутылкой, но неудачно — он поймал ее на лету, за горлышко. Потом наклонился и собрал расписки на полу в аккуратную стопку.
— Ну как? — он умел спросить.
— Не любит! — пожаловалась я.
— Не факт, — ухмыльнулся он.
— Ну, как же! В Испанию сам не едет, и меня не берет, — я почувствовала, что слезы сейчас позорно хлынут из глаз.
— Я могу взять тебя в Сибирск! — с омерзительной гордостью заявил он.
— Представляешь! Я сама могу тебя туда взять!
— Ну, хорошо, значит, это ты меня туда возьмешь.
— Не возьму. И не дам тебе свою девичью фамилию.
— Слава богу, а то представляешь, как будут дразнить меня в школе!
— Кто же поедет в Испанию?
— Никто. Недвижимость на то и недвижимость, что никуда не убежит.
— Автосалон! — простонала я.
Бизя уселся на пол и почесал затылок горлышком пустой бутылки.
— Учебный год только начался. Родители посдавали кучу денег на то, что их дети будут учиться в школе со спортивным уклоном. Я веду, — он начал загибать пальцы, — ОБЖ, историю, физкультуру, секцию каратэ, секцию автомеханики, я охраняю школьную территорию и выполняю функции школьного психолога, потому что Вера Ивановна ушла в декрет…
— Заткнись. И дай закурить, у меня кончились сигареты.
— Я бросил!
— Не жмоться!
— Слушай, — он повысил голос, — я работаю с детьми. Я не просто учитель, я еще и тренер. Разве тренер может курить?
— Тренер все может.
— Я тоже так думал. Пока не увидел как пацаны на лавочке смолят «Житан», и, кашляя, приговаривают: «Дрозд только такие уважает!». На следующий день я объявил на тренировке, что бросил курить. Мы пришли в этот мир, чтобы стать сильными.
— Это не ты сказал.
— Да. Вивекананда. Но курить я бросил.
— Ладно, тогда я по старинке, самокруточку. — Я полезла под кровать, где стоял старый кованый сундучок, из которого Сазон тягал махорку. Кое-как скрутив папироску, я затянулась отвратительным самосадом.
— А что мы будем делать вот с этим? — я пальцами голой ноги поддела стопку расписок на полу.
— Сазону больше нельзя рисковать, — Бизя поднял расписки с пола и засунул себе в нагрудный карман. — Хватит с него того, что он наворотил.
— Может, мы сами… того, за половину долга?..
Он посмотрел на меня как врач на безнадежного больного.
— Ну да. У тебя дети. И еще только начало учебного года. Родители сдали трудно заработанные рубли, чтобы их чада посещали секции вязания и балета. И это… ЖОБ, что за гусь? Как его вести? Бизя, ты с ума сошел? У истории феерический финал, а ты накупил учебники, бормочешь про детей, и собираешься лететь в сраный Сибирск, где сейчас минус тридцать, в пять уже темно, а утром невозможно вытащить себя из постели, потому что стучишь зубами от холода, но нужно много работать, потому что нужно много еды и очень много одежды… Кстати, тебе хватит на обратный билет?
— Займу у Сазона. А там у меня скоро аванс, — буркнул он.
— Кем ты вернешься, Дроздовым или Сазоновым?
— Тягнибедой! — рявкнул он так, что зазвенели оконные стекла.
— Дразнить будут в школе! А испанцам наплевать! В конце концов, махнешь, не глядя, автосалон на школу со спортивным уклоном.
— Дура.
— Кретин.
— Вот и поговорили, — вздохнул он, уселся на пол у кровати и начал листать свои учебники.
Это было невыносимо. Вот он — принц на белом коне. Вилла в Испании, автосалон там же. В кармане у него куча маленьких бумажек, по которым, если действовать осторожно, можно стрясти еще пару таких же наборчиков в Европе. И принцесса-то от него сбежала, превратившись в лягушку — бери его тепленьким! Только он ни фига не видит, кроме своего ЖОБ. Или БОЖ?
Мне захотелось стряхнуть с него пыль. Я стянула с себя футболку и, скомкав, запустила ему в лицо. Он отшатнулся, потом сгреб ее своей немузыкальной лапой и понюхал.
— Да, пора постирать. — Он отшвырнул футболку в угол, и снова начал читать.
