черт с ней, с Анголой, пусть — чеши, чеши волосатую грудь, только молчи. Нет, он похвалит меня сейчас, вот чего боюсь больше всего — объявления благодарности, очень уместно! — важным, поощряющим тоном — потому что вижу, вижу по его глазам, как он прикидывает баллы, в которых оценят выуженное из меня, только бы помолчал, только бы не открывал рот, не говорил этого:
— А ты была молодцом.
Кто же тянет тебя за язык, идиот.
Идиот. Почему ты, Подпругин, такой идиот?
(«Частный человек» — вот буквальный перевод греческого слова idiоtes. Так что, прежде чем кидаться словами, следовало бы подумать, что они означают. — Мое примечание.)
Ты еще и благодетель, зараза! Меня начинает трясти, когда:
— Дорогая, ответь, тебе было со мной хорошо?
(По-моему, естественный вопрос. А что до тряски, то это снятие напряжения. — Мое примечание.)
Хорошо ли с ним было?
Хорошо?
То, что было с ним, — хорошо?
(Казуистика. Пустые, ничего не означающие вопросы. А разве плохо, Елена Викторовна, ответь-ка сама! — Мое примечание.)
Записи 1978 года
Вот кто виноват. Хорошо. Теперь знаю.
По моей халатности убит президент Конго.
(Президент Народной Республики Конго Мариан Нгуаби пал в 1977 году жертвой циничного покушения. — Мое примечание.)
И Маджибура Рахмана я не отследила.
Приятно, наверное, ощущать себя начальником.
Имеющим право выговаривать.
Ладно. Буду во всем виновата, если тебе так хочется.
(Мне «не хотелось», просто я требовал внимательности. — Мое примечание.)
………………………………………………………….
Кабы не секретность, меня бы выставляли в цирке. «Весь вечер на арене Е. В. Ковалева!»
А что?
Он бы с удовольствием.
Сам бы выступал — как фокусник или дрессировщик.
(Всегда оставался равнодушным к цирку (и не любил неумных фантазий). — Мое примечание.)
………………………………………………………….
Не помню, какое они употребили слово. «Оптимизировать»?
Одно дело — идеал, другое — оптимум.
Оптимум достижим. Для оптимума в наших отношениях не хватает чего?
Просили подумать.
Подумала.
А немного. Вот что страшно.
Чтобы он был немым, совсем немым. Не открывал бы рот.
И вешал бы полотенце на место.
Остальное готова простить.
Все равно все прощается.
Все.
………………………………………………………….
Мой день. Уже какой по счету — мой? Сама себе признаться боюсь.
Принесла торт в Отдел. Пили шампанское. Подарили постельное белье, два комплекта, а Веденеев лично от себя — хрустальную сахарницу. Его прочат в замы. Генерал болен.
Дома Подпругин пел под гитару. Гостей не было. Я хотела побыть одна, но он решил подарить мне сольный концерт, а дареному коню…
И еще — энциклопедический словарь — со своими стихами.
(Эти стихи сохранились в нашем семейном архиве, вернее, библиотеке, ибо написаны мною на титуле словаря. С точки зрения высокой поэзии к лучшим моим сочинениям их относить, конечно, не следует, прошу учесть в первую голову конкретную адресность нижеприводимых поздравлений, рожденных без особых претензий на красоту слога, но тем не менее с искренним, непосредственным и понятным всем чувством и, что главное, с чувством, достаточно ярким для того, чтобы и сегодня, как мне представляется, поддерживать к себе интерес моего, впрочем, пока еще не дошедшего до того места читателя. Одно замечание. Предваряя публикацию, прошу не оценивать поэтические достоинства документа по выбивающейся из общего строя строке о теннисе — стилистически чужеродная, как заметит любой, она сочинена мною с демонстративной небрежностью и как бы с аллюзией на непритязательный юмор. Но, если говорить без последнего, мы с Е. В. Ковалевой и в самом деле нередко посещали теннисный корт, а еще чаще ведомственный бассейн в плане общеоздоровительных мероприятий. Итак:
Е. К.
Я сегодня тебя поздравляю
С твоего рождения днем.
Я тебе откровенно желаю
Ощущения счастия в нем.
Чтобы ты никогда не болела,
Чтоб до старости самой жила,
Чтобы ты танцевала и пела,
Чтобы Общее Дело вела.
Будь красивой всегда,
обаятельной,
Будь веселой, и умной, и нежной!
Королевою будь обязательно,
Но не будь Королевою Снежной!
Будь же теплой всегда, нет! —
горячей!
Темпераментной, радостной будь,
Чтобы я был с тобою азартным,
Чтобы ты не жалела ничуть!
Под одним мы с тобою под небом
В этой жизни чем только не
делимся!
И судьбой, и любовью, и хлебом!
(Даже вместе мы заняты
теннисом!)
Леночка! День сегодня ведь и
число
Светлой годовщины со дня
твоего рождения!
Согласись, что со мною тебе
повезло…
Между нами всегда должно быть
наслаждение!
— Мое примечание.)
Володька, я часто тебя вспоминаю.
(А меня, а меня часто ли ты теперь вспоминаешь? — забегая вперед, спрошу я Е. В. Ковалеву. — Мое примечание.)
………………………………………………………….
Допрыгалась, голубушка. К тебе проявляет интерес ЦРУ. И не только.
Очень ласково со мной побеседовали. Дело серьезное. Спрашивали, помню ли я «Зеленую рощу»? (Сочинский правительский санаторий. — Мое примечание.)
Прошлым летом, когда отдыхали.
— Ну и?
Валера. Валерий Андреич. Лодочником был. Как же, черноглазый, веселый. Подкатывал.
Агент ЦРУ.
(Я тоже помню «Валеру», и очень хорошо. А еще лучше, думаю, «Валера» запомнил меня. — Мое примечание.)
………………………………………………………….
Шутки шутками, а похоже ТАМ что-то узнали.
— Вы тут, Елена Викторовна, бастовать собираетесь, а ведь вами кое-кто очень интересуется, у нас есть информация.
Занервничали.
Очень нежно расспрашивали. Да нет, я нигде и никому. Сами знаете.
— Мы вас любим, очень любим, имейте в виду — все, все, все…
