Ну, допустим, со мной Володька скуки никогда не ведает. А я если и скучаю — так просто скучаю.
С ним советовались.
Он вежливо доказал «нецелесообразность». Жаль, меня не спросили.
6 февраля
Примерно раз в 200 лет Хуанхэ меняет русло
[113]. Потрясающе! Десятки миллионов людей терпят бедствие и что-то там роют, строят, возводят. Каждый раз заново.
При этом в Пекинской опере женщины играют мужчин, а в Шаосинской опере, наоборот: мужчины — женщин
[114].
Я Китая боюсь
[115].
8 февраля
Пришел Т. Т. Стал за чаем рассказывать про китайскую философию. Чем интересен Конфуций и чем он не угодил нынешнему китайскому руководству
[116]. Неожиданно прервал сам себя:
— А почему вы меня не спрашиваете ни о чем? Вам же надо про что? Про любовь. Про это… про секс. В том смысле. Китайский эрос…
— Мне все интересно, — отвечаю уклончиво.
Он перешел к эросу. Как все такое следует у них из их философии Дао. «Тайна облака и дождя». — Я должна знать об этом.
— Да откуда же мне?
Стал охотно рассказывать о девяти настроениях женщины. Смутился на четвертом. Перескочил на шестое. Опять смутился.
— А знаете, у китайской женщины какое самое интимное место?
— Догадываюсь.
— А вот и нет. Щиколотка!
[117]
— А у мужчин?
Пожимает плечами.
— У мужчин, понимаете, у них везде одинаково…
Повеселела. Слушаю, что еще скажет.
— Вы себе и представить не можете, как у них все там в Китае продумано… в этом деле. Особенно в древности было… Вплоть до подушечек. Такие рогатые подушечки… Запишите, как называются.
— Я запомню.
— Нет, нет, запишите.
И диктует:
— Чу-ех-чен.
Я записала.
— И потом, у них нет ни одной фригидной женщины, такая страна
[118]. Они и не знают, что такое фригидность. По крайней мере, мне не попадались фригидные…
— О, — говорю с уважением, — у вас большой жизненный опыт.
— Еще бы. У меня китаянок больше, чем европеек было. В два раза. — Задумался, проверил, пересчитал. — Один к двум, если точно.
— Красивые? — спрашиваю.
— А как же! Китаянки все, как одна… они все красивые…
Вижу: краснеет эксперт мой по китайской любви, так смутился — как мальчик.
— Вы варенье берите, вишневое.
Берет.
— Ну там у нас в Пекине с этим строго было, по правде говоря… По правде говоря, всего две… Две китаянки… Причем здешние, здесь… Одна в Комсомольске-на-Амуре в шестьдесят первом году… А другая под Благовещенском… в шестьдесят третьем…
Прочитав разочарование в моих глазах, добавляет:
— Но и этого много. Больше, чем достаточно. Китаянки везде китаянки.
— А сколько же тогда, — вмешиваюсь беспардонно в личную жизнь, — у вас европеек было?.. если один к двум?.. Одна?
— Ну, я, знаете, вообще-то однолюб. Сорок лет с Еленой Ефимовной живу, ваша тезка, к слову сказать…
— А до Елены Ефимовны никого не было? — Совсем уж я обнаглела, так он заинтересовал меня своей арифметикой.
— Ну, знаете, в семье не без урода… Я ж когда еще с Еленой Ефимовной-то затевал?.. Когда курсантом
был, тогда еще… Она и про китаянок ничего не знает. А! Пусть. Теперь что говорить!..
Забавный дедуся. Выпили мы с ним коньячку.
Он — с большим удовольствием.
11 февраля
Наши наверняка выиграют эстафету
[119].
