…
– Тебе пора сворачиваться, Илайя.
Уин в скафандре сидит, скрестив ноги по-турецки. Илайя-Жанна сидит напротив на поваленном бревне. По-человечески сидит, слегка расставив длинные ноги, потому что в скафандре-доспехах сидеть по-турецки довольно неудобно.
– Нет, Уин. Не пора.
– Да почему?! В войне наступил перелом, исход её предрешён.
– Да? Вероятно, так и есть. Только с таким гениальным полководцем, как этот Карлуша, война продлится ещё лет десять, если не пятнадцать. Он же законченный трус!
– Ну и что? Он тут уже ни при чём, он просто символ, как флаг. Воевать за него будут другие. Но не ты, это точно. Он же тебя панически боится.
– Да, я переборщила с гипнозом. Но должен же он был издавать указы! Я и так всё делала за него - командовала армией, собирала ополчение… Думала за него, дурака. Мне иногда кажется, лучше бы вместо него был биоробот, честно. Хлопот было бы меньше.
– Ты ещё не знаешь, что эти святоши, якобы хранители и продолжатели дела Восставшего из праха, замышляют против тебя.
– Ну как не знаю? Я же вижу их рожи, и их гнусные мыслишки как на ладони.
– Не надо, Илайя. Это слишком опасная игра.
– Успокойся. Они тоже меня боятся. Они не смогут.
– Сами - не смогут, верно. Они сдадут тебя англичанам. Вот этот твой Карлуша и сдаст.
– Он может. Ну и что?
– Чего неясно? Тебя обвинят в ереси и колдовстве и сожгут.
– Пусть попробуют. Они привыкли, что так называемые "еретики" трепещут перед ними и каются. Мы будем говорить на равных.
– Да ты с ума сошла! Нет, погоди, ты серьёзно? Ты собираешься посетить застенки святой инквизиции?
– Ну, если не будет иного выхода…
– Прекрати издеваться!
– Да погоди ты. Не психуй. Смотри, как всё удачно выйдет. Мы вынудим их обнажить свои хищные рыла, всех разом - и труса Карлушу, и этих лицемерных святош. Весь народ увидит, что из себя представляет теперь благочестивейшая и святейшая римско-католическая церковь. Это даже важнее, чем закончить войну.
– И ты всерьёз полагаешь, я пущу тебя на костёр?
– А я и не собираюсь на костёр. Неужели так трудно изготовить муляж? Ещё лучше биоробота-копию с дистанционным управлением. Пусть жгут, не жалко! - она рассмеялась.
– Слушай, жена моя. Слушай. Я не хочу этого. Ясно тебе?
Она прищурилась.
– Ты слишком привык видеть эту жизнь на экране, мой милый. Для чего мы прибыли сюда? Наблюдать? Для этого нет нужды держать здесь миссии. Чего проще - видеозонды… И смотри себе дома кино, щекочи нервы. А потом в душ…
– Ты стала злой.
– Нет, мой милый. Мы прибыли сюда, чтобы помочь. И мы им поможем. Я помогу. И не боюсь я ни этого ничтожества Карлушу с его мелкими кознями, ни англичан с бургундцами, ни их вонючей инквизиции. Уверена, Ди меня поддержит - она рассмеялась - А сопротивление родного мужа мы сейчас беспощадно подавим!
…
Светлая Радуга сидит в позе "лотоса" на ковре, закрыв глаза. Отдыхает. На ней мягкие широкие шаровары и холщовая подкольчужная рубаха.
Стук в дверь.
– Входи, Жан! - она даже не открывает глаз.
– Могу я побеспокоить тебя, Светлая Жанна? - в комнату осторожно входит Жан Де Мец.
– Садись, Жан - девушка вскакивает с пола, садится в венецианское гнутое кресло, неудобное, без спинки. Визитёр садится рядом. Мнётся.
– Ты собираешься в Компьень?
– Да, Жан.
– Не надо. Не езди туда, Жанна. Это ловушка.
Она рассмеялась.
– Мало ли ставили на нас ловушек, мой славный Жан. И всё зря.
– Я говорю серьёзно. Король… - он сглотнул - Король Карл задумал подлость, мне кажется. Он не поможет тебе, когда проклятые бургундцы обложат тебя со всех сторон.
Жанна-Илайя внимательно смотрит на рыцаря.
– Ты подданный короля Карла… Разве ты не должен блюсти его интересы?
– Короли приходят и уходят, а Франция остаётся - Де Мец сглотнул снова - И ещё я не хочу твоей смерти.
– Мой рыцарь…
– Я люблю тебя, Жанна.
Она молчит, задумчиво смотрит вдаль.
– Я знаю, мой славный Жан.
– Я знаю, что ты знаешь. Ты видишь людей насквозь. Не говори ничего, не надо. Я тоже всё про тебя знаю.
Жанна рассмеялась.
– Так-таки и всё? Что же именно ты про меня знаешь, мой рыцарь?
– Ты послана небом, чтобы спасти Францию. Не отпирайся, любовь моя. Да, ты послана небом. У тебя есть друг, ангел-хранитель, прилетающий с неба. Я видел.
Она внимательно смотрит на него.
– Некоторые служители церкви, и не только они, считают меня ведьмой…
– Пусть расскажут это сатане в аду, куда они несомненно попадут после смерти. Ты святая Орлеанская Дева. Светлая моя радуга…
Жанна вздрагивает. Смотрит на Де Меца очень внимательно.
– Я ничего не прошу у тебя, Жанна. Я понимаю, что Бог вскоре призовёт тебя на небо, в Рай (она снова заметно вздрагивает). Кто я такой, чтобы мешать тебе? Но я прошу тебя - не езди в Компьень.
Она вздыхает. Проводит пальцами по его щеке.
– Что же делать… Я поеду, Жан.
Он ловит её руку, прижимает к губам.
– Ну что ж… Тебе виднее. Могу я попросить тебя ещё?…
Вместо ответа она крепко целует его.
– Я правильно исполнила твою просьбу?
– Прощай, Жанна.
…
– … Жанна из Домреми, именуемая также Жанной Д"Арк, иначе же Орлеанской Девой, ты обвиняешься в богомерзкой ереси, колдовстве, ведьмовстве и богохульстве, в ношении мужской одежды, в наведении порчи на короля Карла Седьмого Французского, своего господина… ап… ап…
– Достаточно, ваша святость и непорочность. А ещё я как-то раз ела свинину. Запишите.
Толстый священник малиново багровеет, но не может выговорить ни слова. К нему бросается пара церковных служек, но он уже продышался.
– Тебе легче, попик? Теперь слушайте, что я вам скажу. Я внимательно рассмотрела материалы своего судебного дела и объявляю вердикт - я невиновна ни по одному пункту и должна быть освобождена из-под стражи прямо в зале суда. Но, возможно, у трибунала есть особое мнение. Я его с интересом выслушаю. Прошу вас!
У председателя трибунала наконец-то прорезался голос.
– Увести! В подвал её!
…
–… Ваше преосвященство, эту ведьму упускать нельзя! Господь в бесконечной милости своей отдал нам её в руки, но если мы не внемлем его гласу и выпустим её…
