Близость моей Ирочки придает мне бодрости, и мне удается разлепить глаза. Она сидит потурецки, разглядывая меня, как мумию Рамзеса любопытная редкая вешь, хотя и противно…
- Скажи, Рома. Это было надо? И кому?
- Ммм… толстый шерстяной носок во рту не в состоянии произнести ни одного членораздельного звука. Но какаято часть моего мозга, не до конца отравленная алкоголем, либо вернее успевшая освободиться от него, ухитряется сконструировать довольно внятную мысль. Очередное преимущество телепатии.
"Мы с дедом Иванычем поминали погибших. Таков тут обычай"
Брезгливое любопытство сменяется гневом.
- А наестся дерьма ты не пробовал? И еще измазаться им с ног до головы, а потом блеять и скакать на четырех конечностях?
- При чем тут?… я наконец обрел голос.
- А при том, что вот эти двое погибли не для того, чтобы люди в их честь травились этиловым спиртом! И я заявляю прямо мне непонятен и противен этот ваш дикарский обычай! Надо же такое выдумать!
- Этот обычай выдуман не мной…
- Этот обычай выдуман дураками, для которых любой ум, даже самый куцый тяжелая обуза. Деду можно простить над ним довлеет жестокая память войны, проникшая в подсознание. Но даже он постарался спрятаться, чтобы никто не видел. Ты же валяешься здесь, не то что не мывшись даже не раздевшись! Встань и приведи себя в порядок, немедленно!
Мне обидно, но привычка быстро и четко выполнять команды въелась так глубоко, что я начинаю вставать помимо воли. Уух, как штормит!…
Гнев стихает, и я ощущаю даже сквозь алкоголь, как она расстроена.
- Не могу я понять людей, Рома. И даже тебя, как выяснилось. Наверное, я тупая. Вот сегодня утром я смотрела на тебя с восхищением и даже какимто страхом. Надо же, мой муж Великий Спящий! А сейчас он же дурак дураком. Нет, больше грязное, дурно пахнущее животное.
- Зверь пытаюсь я пошутить.
- Нет, Рома она грустно усмехается именно немытое потное животное. К моему глубокому сожалению.
Ее душат слезы, и мне страстно хочется ее обнять, утешить, но какойто сторожок в медленно проясняющемся мозгу удерживает меня. Будет хуже.
- Ты всетаки не до конца утратил разум. Если ты меня сейчас коснешься тебе потребуется медицинская помощь. Я не шучу.
Я, пошатываясь, бреду к люку. Нет, действительно… Сейчас холодной водички… В душ. Нет, из колодца… Да что такое!
Люк остается незыблем, как скала. Я снова посылаю ему мыслеприказ открыться ни движения.
- Не старайся, Рома. Никаких связных мыслей в твоей голове сейчас нет. Как ты сюдато попал, я удивляюсь! Наверное, еще не раскис до конца, пока шел.
Она легко поводит бровью люк исчезает.
- Иди и возвращайся, я подожду. Только спать ты сегодня будешь в углу, без меня.
Я неловко пытаюсь перелезть через высокий порог. Или что там у люка комингс?
- Хочу заявить. Может быть, я и не прав. Нет, точно не прав перебор… Давно не пил спирт. Но если бы вы не прогнали меня… В общем, если ты ждешь извинений их не будет. Пусть даже ты обиделась тебе придется проглотить свою обиду. Вот так, родная.
Она смотрит на меня, и ее глаза мерцают в полутьме.
- Пусть будет так. Но могу я надеяться это в последний раз?
- Я обещаю.
- Тогда все. Забыли. Да иди уже, мойся!
Да, и не только… Я титаническим усилием перебрасываю вторую ногу через порог, пытаюсь ловко и элегантно нырнуть в люк, но мой вестибулярный аппарат наносит мне предательский удар в спину, и я грузно валюсь навзничь, как мешок. Медленно подбираю ноги, снова встаю. Люк уже закрыт люк безразличен к моим мучениям. Хотите выйти? Пожалуйста! Достаточно небольшого усилия мысли. Да где взять?
Потолок вспыхивает ярким светом. Ирочка берет меня за руку. За запястье.
- Пошли, мое сокровище. Пошли, пописаешь. И я сейчас подумала…
Она явно посылает мне мысль, но я не в состоянии ее расшифровать. Только эмоции…
- Тогда объясняю на словах. Чем так мучиться… Может быть, Великий Спящий сегодня будет спать в туалете?
Все. Завязал. Нет, правда я больше не пью. Вот с этой секунды.
…
Июньское солнце плавит асфальт. Каникулы в школах, и у нас масса свободного времени. Сегодня и завтра почти целая вечность. Папа Уэф нынче неслыханно щедр.
Ирочка идет, держа меня под руку, пританцовывая и чтото мурлыча так ей весело. И я жмурюсь от яркого солнца, так, что хочется чихнуть.
- Смотрика, классы!
Ирочка вырывает руку, ловко прыгает по начерченным мелом классам. Научилась у своих учениц, Ирина Ульриховна. На полукруглом конечном пункте коряво написано "рай".
- Вот ты и в раю. Как тебе там?
- Отлично. Если бы и в жизни было так просто разраз, и припрыгал…
- Теперь припрыгаем. Кто нам теперь помешает?
Она вновь берет меня под руку. И этот жест тоже изначально ей несвойствен. Нахваталась от людей…
- Ты недоволен? Отпустить?
- Ни в коем случае я придерживаю ее руку Не люблю, когда от меня отрывают мою лучшую половину.
Она приближает ко мне свои глазищи. Таинственно понижает голос.
- Знаешь, чего я хочу? Давай, смоемся сегодня из города. С ночевкой, а?
- К папе на базу?
- Ну… Нет. Давай вот как мы улетим прямо в лес. Да, точно. На ту поляну, где год назад… Как идея?
- Давай. Только не надо всяких там транспортных коконов. Давай на поясах. И в одних термокостюмах. Мы полетим, как святые духи, невидимые и всевидящие…
- Решено. Только надо знаешь что? Надо запастись едой, и побольше. Со мной будет мой хищник, а голодный хищник это опасно.
- Точно. Опять же биоморфы они знаешь, какие прожорливые!…
Она аж присела от хохота, и я вторю ей. Прохожие удивленно оглядываются, но завидев Ирочку, сами непроизвольно начинают улыбаться. Живите долго и счастливо, люди!
Я еще смеюсь, но чтото стремительно меняется в мире. Что? Что?! Да что?!!
Понять я не успеваю. Ирочка резко обрывает смех, нелепо и косо оседает на асфальт. Я бросаюсь к ней, хватаю, удерживая от падения. Но она все равно оседает, и искристые серые глаза становятся бессмысленными. И под рукой у меня тепло и мокро. Весь затылок в крови.
- Не умирай!!!
Я заслоняю ее от всего света. Если снайпер решит повторить выстрел ее он уже не достанет. Пусть бьет в меня.
"Уэф!! Уэф!!! Уэф!!!!!"
"Роман, это Уэф. Что такое? Что?!! Держись, Рома. Держись, и никого не подпускай! Никого, слышишь?! Бей парализатором во все, что приближается хоть милиция, хоть "скорая помощь", хоть что! Ты слышишь?!!"
