- Рома, давай пересядем. Я же ваш шофер.
Он пересаживается на водительское сиденье, кряхтя, отодвигает кресло до упора. Все равно тесновато. Такому малому пристало ездить на КРАЗе. Интересно, что он наговорил своей Тамаре про нас?
"Правду, только правду и ничего, кроме правды, Рома" улавливаю я Колину мысль "как ты ангелу Ирочке крылья обломал и свои штаны утюжить заставил"
Хохот сотрясает кабину. Смеются все. Балбес, ох и балбес!…
Постойка. Тамара, выходит, тоже улавливает?
"Да, Рома. Ничего, что на "ты"? Куда деваться… С кем поведешься. Только я простой исполнитель. И работаю сейчас в милиции, инспектор по малолеткам"
Вот как. Рад познакомиться, коллега.
Мы едем, пробираясь через пробки, сворачивая в переулки и дворы, коегде не брезгуя тротуарами. Нормально для Москвы.
"Нет, всетаки не продумано тут у нашего архангела, у папы твоего. Такой даме, да с таким шоферомтелохранителем полагается "мерседес".
Ирочка смеется.
"У папы все продумано до миллиметра, можешь не сомневаться. Если бы был нужен "мерседес", был бы "мерседес". Но это явное излишество. И Тамару я побеспокоила потому же, чтобы твоя выдающаяся личность, Коля, не давила окружающих. Дама с охраной слишком вызывающе, сегодня тут соберется народ попроще. А так вроде и ты с дамой, не так явно. Кстати, моя идея"
"Ну ты ж умнесенька дивчина. Вся в папу. Еще бы мужика тебе умного, да где взять?"
Колин бритый затылок нависает над подголовником. Вот как бы треснуть…
В зеркало заднего вида я наблюдаю широко ухмыляющуюся Колину физиономию.
"Только парализатор в ход не пускай, Рома, я же за рулем. Приедем все в синяках, рванине, на покореженной тачке. Зачем нам такой имидж?"
Снова все смеются. Ладно, Коля, резвись…
- Так, всем внимание Ирочка переходит на голос Подъезжаем к самому крыльцу. Коля, ты высаживаешь меня и Рому, паркуешь машину, через семьвосемь минут ровно чтобы, глянь на часы заходите с Тамарой, сразу в гардероб. Мы уже будем в зале, подходите к нам, дальше будет видно. Вопросы?
- Не беспокойтесь, Ирасан. Все будет исполнено в точности.
Хорошо, когда за дело берутся толковые люди. Музыка в зале не гремит, а мягко играет, позволяя партнерам свободно общаться между собой: друг друга слышно, а посторонних нет.
Я вспомнил дискотеки, на которых иногда бывал в пору своей студенческой юности. Дикая ополоумевшая толпа, бешеная круговерть разноцветных огней, грохот хэвиметалла, истошные вопли "типа певцов", перекрываемые визгом девчонокмалолеток, прыщавые шпанята, косящие под крутых пацанов. Стеклянные глаза обкуренных. Терпеть не могу дискотек.
Нет, это вполне пристойная тусовка. Если бы еще не мысли окружающих…
Напускная веселость, вежливые улыбки. Женщины в боевой раскраске, словно танкисты, рассматривающие через свои накрашенные прицелы поле боя, выбирающие потенциальных жертв и цепко отмечающие соперниц. Мужчины, распираемые авторитетом и солидностью, как протухшие консервы. И раздевающие взгляды.
Изображение радости от встречи со старым другом.
- Ба, какие люди! Ты как здесь? Рад тебя видеть!
"Вот сволочь, опять выкрутился. Ничего не берет. И не сдохнет, бычара, еще сто лет…"
Так вот она какая, настоящая мужская любовь.
- Представляешь, он мне еще когда шубу норковую купил, я ему и говорю…
"Да, вот так, киска. И напрасно ты п…ду бреешь, не обломится тебе ничего"
Ну что же, бывает и женская любовь.
Слава Богу, что такие мысли не у всех. У большинства все же преобладают вполне нейтральные мысли и эмоции, нередки и настоящие теплые чувства. Нет, определенно за нас, за человеков, стоит побороться.
"Да, телочка ничего. Мелковата только. Нет, определенно ничего. А с виду типичная училка, под деревню невинную косит. Интересно, сколько возьмет?…"
Я вздрагиваю. Это о моей Ирочке. Где же ты, сучонок?
"А, уже подцепила какогото лоха. Может, муж? Точно! Не, такому придурку и такая телка. Несправедливо… Исправим?"
Вот он. С виду вполне состоятельный малый, лет под тридцать. Лощеный, успешный. В компашке себе подобных. Слегка выпивший, и от того до невозможности смелый. Вот только от мыслей его несет, как от помойного ведра. Ладно… Нужен повод…
"Рома, не смей! Рома, не так! Ты завалишь операцию!"
Импозантный малый между тем приближается, с явным намерением.
- Простите, могу я пригласить вашу даму?
- Ни в коем случае! широко улыбаясь, отвечаю я. Задача упрощается.
- Почему? похоже, хмель вышиб из малого остатки невеликого умишка. Или он так не привык к отказам, что и мысли не допускает… Задача предельно упрощается.
- Потому что ты скот очаровательно улыбаясь, опережает меня моя Ирочка.
Малый косо, нелепо оседает на пол. Обморок от неумеренного употребления. Да, для начала обморок.
- Помогите, тут молодому человеку плохо! артистка, ну артистка.
"А ты хотел его… ему… да, набить морду. Правильно сказала?"
Правильно, правильно. Почему не дала? Зря.
"Не отвлекайся. Был скот, и нет скота. Теперь либо человек, либо труп. Работаем!"
Я танцую с Тамарой, хотя мне немного неловко. Она и так выше меня, а на шпильках тем более. Под моей рукой переливаются мускулы голой Тамариной спины. Нет, Тамара, ты красивая, правда, только я хочу танцевать с ней. С моей Ирочкой.
Тамара сочувственно улыбается. Служба.
"Рома, как не стыдно обижать девушку. И вообще, мои команды в ходе операции не подлежат даже мысленному обсуждению. Дома мы с тобой потанцуем, правда. Вот приедем домой, я сниму этот дурацкий чехол для зонтика, прижмусь…"
"Тогда наш танец будет очень коротким. Нет, родная. Сперва мы будем танцевать как есть сейчас, потом ты снимешь свой чехол и станцуешь для меня одна, а я буду смотреть и любоваться. И чтобы на шпильках. Можно?"
Шелестящий бесплотный смех.
"Ты здорово развратился за последнее время, мой хищник"
"Это Хруст. Тысяча извинений, пани, что я прерываю ваше воркование. Объект здесь"
Ага, все верно. Объект уже здесь. Ничего мужик, среднего роста, довольно симпатичной внешности. Вот он разговаривает с дамами, мужчинами. Смеется, шутит. Да, плохо, очень плохо. Ято чувствую, какая Антарктида у него внутри. Пусто и холодно, на тысячи километров пусто и смертельно холодно. И то, что он смеется и шутит, самый дурной признак. Сильный мужик, умеет держаться на людях. Душевная рана затянута толстой коркой, стала незаметна для посторонних. Но внутри идет разрушительный процесс. Да он уже почти завершился. Я же вижу, что его, в сущности, уже не интересуют окружающие. Эх, папа Уэф, вычислил бы ты его раньше, когда его рана была свежей, когда он еще мучился, а значит был жив… Справится ли моя Ирочка?
